Помнит святой Пётр, как "Диавол показал Христу все царства вселенной во мгновение времени" и как Господь отверг любую земную власть в пользу власти Истины.
Знает святой апостол, что "Никто не может служить Богу и маммоне. И что хищники - Царства Божия не наследуют".
Не забывает и про себя, как не раз прекословил Господу, потому несёт на себе бремя Парадиза смиренно, чтобы не остался всяк по себе, как овца среди волков; как Иона в китовом чреве.
Оттого люди, преданные этому городу, по слову самого апостола Петра становятся как "живые камни", как священство святое, готовое на любые жертвы. Они бесстрашно бросаются на шестерёнки Левиафанова чрева - и зверь не в состоянии перемолоть эти камни; не в силах сдвинуть их с места. За каждого из них взыщется со зверя в полной мере тем священным Камнем, "на который кто упадет, разобьется, а на кого он упадет, того раздавит".
Святой Пётр всё помнит, он ничего не забыл и не принял над собой ни Левиафановой сущности, ни его власти. Не встретить святого апостола, кому посвящён город, ни на гербе, ни среди символов города. И среди бессчётных развалов не найти ни одного сувенира небесного покровителя Санкт-Петербурга. Пётр скрыт в душе этого города - камнях, укрылся в названии, словно в кущах...
Знает апостол, что есть и третья, тёмная сторона города - незримо связанная со змеем. Это отсечённый и зарытый в землю гранит: зловещей тенью встаёт над Парадизом отвергнутая душа Каина...
Каин - великий отрицатель и беглец от самого себя. Он подобие сатаны в обличии человека: убивающий брата от уязвлённой гордости, лгущий Правде и клевещущий на Истину. Первый селекционер и экспериментатор, внедривший в свою плоть и кровь абсолютное зло. Он первенец из породы генномодифицированных человекообразных хищников.
Про потомство Каина скажет Христос: "Ваш отец диавол; и вы хотите исполнять похоти отца вашего. Он был человекоубийца от начала и не устоял в истине, ибо нет в нем истины. Когда говорит он ложь, говорит свое, ибо он лжец и отец лжи..."
Крайняя форма бегства от самого себя - это бегство и ненависть ко всему, "называемому Богом, или святынею"; уход в нигилизм, превращаемый в отрицание, хищничество, вырождающееся в разврат и пошлость.
Многие из людишек всех сословий и каст станут здесь бессердечными упырями при должностях, мордующими ради куража и гноящими невинных в казематах; переродятся лихими людьми, душегубами и татями, вывернутся мошенниками и лжецами, сойдут тенями страха окраин и подворотен. Потомки Каина, определённые видовой сущностью человеконенавистников, явятся третьей стихией обретённого Парадиза:
Я весь - кровь,
Мозг и гнев весь я.
Мой бандитизм особой марки.
Он сознание, а не профессия...
Оттого Парадиз проявит в каждом всё, что было сокрыто и дремало в его генах: лучших сделает совершенными, чистых освятит, негодяев превратит в "детей диавола", чуму и сифилис рода человеческого.
На этих бесчисленных камушках погибнет и не прорастёт много человеческой правды и добра; на них не раз будет обламывать свои медные зубы и когти великий Левиафан. Наследие Каина станет в Парадизе не менее ярким, но куда более яростным и болезненным наследия святого Петра...
История седьмая. Город как воля и представление
Санкт-Петербург - город апостола, город царя, столица империи, колыбель революции... Неколебимо возвысившийся каменный город, но его камни лежат на зыбкой, болотной земле, под которой бездна. Бездна, распростершаяся от небытия до Сотворения мира... Укутанная поющими туманами, как завесами, или заплатками трещащего по швам бытия...
Знобит бездну, сотрясает от каждого движения города, будь то одиноко грохочущий заблудившийся в сумерках трамвай или разрывающий небеса фейерверк. Потревоженная бездна огрызается, бьёт щупальцами по городским истуканам, гремит медью, скребётся по камням. Отворяет бездна врата в потусторонние миры, наполняя город наваждениями, которые возможно ощутить, но не понять:
За розовой раной тумана,
И пьяный от призраков взор
Читает там дерзость обмана
И сдавшейся мысли позор...
Множество теней блуждает по отражённому в вечности Парадизу; без счёта ушедших душ ищут на его камнях свои следы; голоса избранных до сих пор пробиваются и звучат сквозь время.
