В его теперешнем состоянии Денис вряд ли мог найти рациональное объяснение тому, почему этот человек так легко поменял свою цель. Возможно, вся причина заключалась только в том, что до охранника был ближе, чем до него. В любом случае ни желания, ни времени выяснять доподлинно, что же послужило этому причиной, у Дениса не было. Сейчас все имеющиеся у него остатки сил он сосредоточил на том, чтобы как можно дальше унести ноги от этого человека.
Теперь он был уже на территории предприятии, и это внушало кое-какие надежды на его дальнейшее будущее. Можно смело сказать, что сегодня ему очень крупно повезло, так как подоспевшие на выручку к первому охраннику сослуживцы не имели ни малейшего понятия о том, что здесь всего мгновение назад был Денис, поэтому он был освобождён от их назойливого внимания.
Пытаясь разумом осознать происходившее в данную мину в коридоре, охранники, замерев на несколько секунд, и не веря собственным глазам, глядели на мужчин, сцепившихся на бетонном полу. Их крайнее удивление явилось следствием того, что данный инцидент был чем-то невероятным для данного предприятия. Они привыкли иметь дело с податливыми и, не особо агрессивными, работниками находящимися под шафе, либо с опазданцами, а этот человек просто искрился яростью.
Однако, после того как полуобнажённый человек вырвал глаз своему противнику дело приняло весьма серьёзный оборот. Теперь с ним никто не собирался миндальничать и резиновые дубинки, со свистом рассекая воздух, стали опускаться на его голую спину, что, впрочем, абсолютно не мешало ему продолжать борьбу с первым охранником.
Схватив с двух сторон за заляпанные кровью предплечья с дорожками от уколов шприца, охранники пытались оттащить психопата в строну — это оказалось не таким уж простым делом, безумец не отпускал свою жертву силясь порвать несчастному горло.
Один из охранников схвативший паренька под локоть наткнулся на иголку, засевшую глубоко в бицепсе. После этого всё происходившее стало иметь своё рациональное объяснение.
«Чертов наркоман, просто сошёл с ума и отправился убивать, — мелькнуло в голове охранника, — Всего то!».
Первый эпизод битвы, с применением зубов, ногтей и резиновых дубинок, завязавшейся на полу завершился тем, что наркоман отпустил, наконец, первого охранника с уже разорванным горлом (к тому времени парень уже перестал сопротивляться — он либо лишился сознания, либо просто умер) и тут же набросился на следующего.
На шум нешуточной борьбы и яростных воплей из милицейского участка, двери которого располагались почти напротив дверей охранников, только перед турникетом, нехотя вышли несколько нетрезвых милиционеров. И уже через минуту они тоже были вовлечены в эту бойню.
* * *
Максим решительно двигался вперёд до тех самых пор, пока один из психопатов, наконец, не преодолеет барьер, который отделял его от Канаева.
Это случилось после того, как со стороны правого фланга несколько одержимых одного за другим уничтожили несколько представителей правопорядка, образовав при этом небольшой коридор, которым незамедлительно и воспользовался нападавший.
Мужчина, лет пятидесяти, в дорогом, светлом кремовом и немного испачканном тёмной кровью костюме, с интеллигентным лицом, совершенно не вязавшимся с образом привычного нарушителя закона, с тёмно-каштановыми волосами с проседью, зачёсанными назад и открывающие высокий лоб, в сильных очках в толстой роговой оправе, с маниакальной яростью и (если только этого просто не показалось Канаеву) с каким-то нечеловеческим вожделением, бросился в образовавшуюся брешь.
Канаев не стал выяснять намерения незнакомца, так как это не входило в его планы. Вместо этого он вскинул правую руку с табельным «Макаровым» и абсолютно не прицеливаясь выпустил пулю прямо в центр высокого лба.
Интеллигентного вида незнакомец, от сильнейшего удара пули, отшатнулся всем корпусом назад, при этом его лицо запрокинулось вверх. Канаев, рассчитывавший на то, что мужчина в очках через мгновение рухнет наземь, был в который уже раз за сегодня разочарован, так как тот вновь обретя устойчивость, упрямо зашагал к Максиму, а прямо посреди его высокого интеллектуального лба теперь красовалось небольшое тёмное отверстие, из которого не появилось ни капли крови.
