— Что ж, сдается мне — мы слышали достаточно. Вам не кажется? Джоунни и Брад согласно закивали, и Клайд спросил, не нужно ли ему удалиться, чтобы они могли переговорить друг с другом без помех.
«В этом нет необходимости», — ответили ему, и тут Кармин внезапно спросил:
— Как ты относишься к «Ковбоям»?
Это было так неожиданно, что Клайд слегка растерялся.
— Вы имеете в виду «Далласских ковбоев»?.. — переспросил он. Кармин кивнул, и Клайд, решив, что ответ на этот вопрос вряд ли может иметь какое-то значение, сказал:
— К черту «Ковбоев»! Я болею за «Питтсбургских сталеваров».
При этих словах Брад, который сидел, опершись локтями на столешницу, резко откинулся назад. Джоунни на мгновение застыла, потом, не глядя на Клайда, принялась собирать со стола грязную посуду. Спуз молча смотрел в пол, причем лицо у него было такое, словно ответ Клайда его чем-то глубоко огорчил, тогда как его кузен лишь хитро улыбнулся и принялся как ни в чем не бывало разглядывать свои ногти.
— Вы что, дурачите меня?! — не выдержал Клайд. — Какая разница, за какую команду я болею?
Брад, покачав головой, спросил, сколько времени, и Спуз, поглядев на часы, ответил — половина седьмого.
— Эй!.. — Клайд слегка повысил голос. — Если вам нужно, чтобы я болел за «Ковбоев» — пожалуйста, буду болеть за «Ковбоев», за «Сталеваров», за «Пингвинов» — за кого скажете. Потому что на самом деле футбол мне до лампочки!
Это заявление, похоже, привело его собеседников в ужас.
— Ну чего еще вы от меня хотите?! — в отчаянии воскликнул Клайд. — Чтобы я каждое воскресенье раскрашивал себя в серебристо-голубые цвета? Я готов!
— Каждый понедельник, — поправил Брад. — Мы получаем записи игр с опозданием на сутки.
Суровое выражение лица Спуза превратилось в довольную ухмылку.
— Нет, не могу больше! — он расхохотался. — Наши поздравления, Клайд!..
— Что? — удивился тот. — Какие поздравления? С чем? О чем вы говорите?!
— Это был розыгрыш. Ну, не совсем розыгрыш — что-то типа посвящения, инициации… На самом деле твоя просьба давно удовлетворена, Совет дал «добро» еще на прошлой неделе.
— Собственно говоря, в течение ближайших шести месяцев ты будешь на испытательном сроке, — уточнила Джоунни. — Но по большому счету, это формальность, так что, начиная с сегодняшнего дня, можешь считать себя одним из нас.
Потом Брад и Спуз по очереди пожали ему руки, а Джоунни обняла и крепко поцеловала. От барной стойки подошли еще несколько человек, чтобы поздравить новоиспеченного горожанина. Они наперебой хлопали его по плечу, а Клайд был так рад, что мог только бессвязно бормотать:
— Даже не верится, что все это время вы просто валяли дурака. Здорово вы меня провели! Отличный розыгрыш, ребята!..
Только Кармин, который, похоже, по-настоящему невзлюбил Клайда, не спешил с поздравлениями. Лишь дождавшись, пока толпа поздравляющих рассеется, он нехотя пожал ему руку и, наклонившись к самому уху Клайда, шепнул:
— Не обольщайся, дружок! Испытательный срок есть испытательный срок — мало ли что может случиться!..
Пекановые орехи были в Хэллоуине практически единственной статьей дохода городской казны, если не считать сезонного туризма и прибыли от торговли марками, конвертами и открытками, которые в канун Дня всех святых местная почта гасила специальным штемпелем[1]. Хэллоуинские орехи высоко ценились кондитерами за их густой, сладковатый аромат и вкус, который они приобретали после длительного вымачивания в расположенных к югу от городка неглубоких прудах, известных под названием Блюдец. Прудов было три, и несмотря на свое естественное происхождение, они действительно были идеально круглыми, как упомянутая посуда. При взгляде сверху Блюдца напоминали многоточие, которым завершалась неровная, скачущая строка, начертанная рекой. В последнее время, впрочем, скупщики жаловались, что качество орехов упало и они перестали отвечать необходимым стандартам. Дело было в том, что ягоды шелковицы, а также листья и плоды других растений, которые, бывало, в изобилии сыпались в речную воду и, скапливаясь в иле на дне прудов, придавали замоченным орехам тонкий, изысканный привкус, больше не падали в Моссбах сквозь узкую трещину в верхней части ущелья. Да и самих орехов тоже стало меньше, чем прежде, когда они бомбардировали реку, словно крупные деревянные градины. Теперь горожанам приходится покупать не только шелковицу и некоторые травы, но и сами орехи, чтобы было что замачивать в прудах. Скупщики, разумеется, смотрят на подобную практику довольно косо, но продолжают платить баснословные деньги за «настоящие орехи из Хэллоуина».
