Клайд тоже улыбнулся и небрежно взмахнул рукой, словно прося извинения.
— Значит, Роберта тебе о ней рассказывала?
— Да. Они до сих пор подруги и время от времени встречаются и болтают, но на твоем месте я бы не слишком радовалась. После стольких лет с Питом кто угодно съедет с катушек. Нет, Аннелиз не сумасшедшая, просто немного странная. Столько раз она говорила Роберте, что, мол, уедет отсюда, но все никак не может решиться. Говорит — их с Питом слишком многое связывает.
Клайд кивнул и с удвоенным рвением принялся работать вилами. Ему казалось, он вполне может оказаться тем мужчиной, который сумеет разорвать противоестественную связь, удерживающую Аннелиз подле бывшего мужа. Утро было свежим и ясным, и узкая полоска голубого неба над головой походила на застывший зигзаг молнии, очертания которого повторяла редкая цепочка работников внизу. Дневной свет отражался от рябившей водной поверхности и дрожал на стенах ущелья.
— Что-то я беспокоюсь, — сказала Мэри. — Я люблю тебя, парень, и мне бы не хотелось, чтобы из-за всего этого ты расклеился.
— Ты меня любишь?.. — Клайд глуповато хихикнул, и смуглое лицо Мэри еще больше потемнело от гнева.
— Да, Мистер Мачо, люблю! Ты небось думаешь, что любовь — это охи-вздохи, а все остальное ненастоящее? Так вот, ты ошибаешься… А-а, да что с тобой разговаривать! — Отшвырнув вилы, Мэри сделала несколько шагов и встала прямо перед ним. — Да, я люблю тебя. И Роберта тоже… Странно, конечно, что мы любим такого клоуна и зануду, но, как говорится, любовь зла — полюбишь и козла. — Последнее слово она произнесла с особенным удовольствием.
Клайд, удивленный столь бурной реакцией, положил руку ей на плечо.
— Извини. Я не хотел тебя задеть.
Мэри резким движением оттолкнула его руку. На мгновение Клайду даже показалось, что она хочет его ударить.
— Я просто не подумал, — добавил он. — Мне казалось…
— Ты слишком редко думаешь для человека, который, по его же собственным словам, страдает от избытка ума. Впрочем, это-то как раз не удивительно. — Мэри презрительно фыркнула и, подобрав вилы, свирепо вонзила их в кучу орехов на дне.
Остальные работники, прервавшие работу, чтобы на них поглазеть, отвернулись и стали вполголоса о чем-то переговариваться.
— Ты настолько занят своими собственными проблемами, что не замечаешь ничего вокруг, — проворчала Мэри, и Клайд понял, что она успокоилась и не собирается продолжать ссору.
— Мы, кажется, установили, что я — тупой зануда и ничего не понимаю, — сказал Клайд. — Скажи наконец прямо, что ты пытаешься мне объяснить?!
— Аннелиз больше не жена Пита и даже не любовница, но он по-прежнему считает ее своей, потому что она позволяет ему так считать. И пока эта ситуация не изменится, другим мужчинам не стоит даже заглядываться на Аннелиз. «Не зарься на то, что принадлежит Питу Нилунду!» — в нашем Хэллоуине это правило номер один, хотя оно и не записано в городском Своде законов.
— А что бывает с теми, кто нарушает это неписаное правило?
— Продолжай вести себя как дурак — и узнаешь. — Мэри с такой яростью ковырнула вилами слой орехов, словно хотела пронзить дно Блюдца и выпустить из него всю воду. Клайд, напротив, распрямился и посмотрел сначала вокруг, на других горожан (одни прилежно трудились, другие сачковали, делая вид, что работают), а потом перевел взгляд наверх. Извилистая полоска неба, сжатого краями ущелья, словно створками гигантского моллюска, все так же синела в недостижимой вышине; неприступные стены утесов были покрыты лишайниками и топорщились перьями папоротников, проросших в трещинах камня. Эта картина вызвала у Клайда двойственное ощущение чего-то неизвестного и в то же время не раз виденного раньше, и он с грустью подумал о том, что ему следовало понять уже давно: Хэллоуин представлял собой вовсе не наделенное волшебными свойствами убежище, живительный оазис, надежно изолированный от всей остальной страны. Этот унылый и мрачный городок, сжатый между каменными губами ущелья, был дряблым сердцем захолустной, провинциальной Америки, средоточием всех ее недостатков — местом, где сильные пожирали слабых, слабые топтали слабейших, а праздник приходил совсем не на каждую улицу.
