— Я должен тебе рассказать обо всем, — отрезал доктор. — Позавчера вечером у меня зазвонил телефон, но очень тихо, а в трубке был слышен только шепот. Я тотчас же проверил, откуда был звонок, и мне сказали, что звонили из тюрьмы. Я позвонил в тюрьму, но охранник Дрейкотт заявил, что никто оттуда не звонил. И он также ощущал чье-то присутствие.
— Он, верно, слишком много пьет, — резко сказал Докинс.
— Дорогой мой, тебе не следует говорить таких вещей, — ответил доктор. — Это один из наших лучших сотрудников. А впрочем, раз уж так, то почему ты сразу не скажешь, что и меня ты считаешь пьяницей?
Капеллан снова сел.
— Прошу меня простить, — сказал он, — но я не могу в это вмешиваться. Это дела небезопасные, и от них необходимо держаться в стороне. А впрочем, откуда у тебя уверенность, что это не чья-то мистификация?
— Чья? — спросил доктор. — Ты слышишь?
Внезапно зазвонил телефон. Доктор отчетливо слышал звонок.
— Не слышишь?
— Чего?
— Телефон звонит.
— Ничего не слышу, — раздраженно ответил капеллан. — Никакого звонка.
Доктор не ответил, а лишь прошел в кабинет и зажег свет. Затем взял трубку.
— Слушаю, — сказал он дрожащим голосом. — Кто говорит? Да, мистер Докинс здесь. Я постараюсь уговорить его, чтобы он захотел поговорить с тобой.
Он вернулся в комнату.
— Послушай, Докинс, — сказал он капеллану, — это душа, измученная страданием. Я заклинаю тебя, выслушай ее. Бога ради, пойди и послушай.
Мгновение капеллан колебался.
— Как хочешь, — сказал он.
Он поднял трубку и поднес ее к уху.
— Докинс слушает, — сказал он.
Подождал.
— Ничего не слышу, — произнес он в конце концов. — Ах, что-то отозвалось. Едва слышный шепот.
— Постарайся его услышать, постарайся! — воскликнул доктор.
Капеллан снова начал прислушиваться. Внезапно он нахмурил брови и положил трубку.
— Что-то… кто-то сказал: «Я убил ее, признаюсь. Прошу отпустить грех…» Это какой-то обман, дорогой мой Тисдейл. Кто-то, кто знает о твоих спиритических увлечениях, хочет сыграть с тобой весьма мрачную шутку. Я не могу в это поверить.
Доктор Тисдейл поднял трубку.
— Говорит доктор Тисдейл, — сказал он. — Не можешь ли ты дать мистеру Докинсу какой-нибудь знак, что это действительно ты?
И он снова положил трубку.
— Он сказал, что постарается, — заявил он. — Нам надо подождать.
И на этот раз была очень теплая ночь, и окно, выходящее на мощеный двор за домом, было открыто. Двое мужчин ждали, стоя в молчании, несколько минут, но ничего не произошло. В конце концов капеллан произнес:
— Мне кажется, что все это окончательно прояснилось.
Он еще не кончил говорить, как в комнату внезапно вторглась волна холодного воздуха, потревожив лежащие на столе бумаги. Доктор Тисдейл подошел к окну и закрыл его.
— Ты почувствовал? — спросил он.
— Да, порыв ветра. Начинает холодать.
В закрытой комнате во второй раз подул ветер.
— А теперь? — поинтересовался доктор.
Капеллан кивнул. У него отрывистыми толчками билось сердце.
— Упаси нас Господь от всякого зла и опасностей в эту ночь! — выкрикнул он.
— Что-то появляется! — воскликнул доктор.
Оно появилось, прежде чем он закончил говорить. Посреди комнаты, на расстоянии менее трех ярдов от них, стояла фигура мужчины с головой, лежащей на одном плече, так что лица не было видно. Затем видение взяло собственную голову в ладони, подняло ее, словно посторонний предмет, и посмотрело прямо на них. Глаза были выпучены, язык вывалился наружу, на шее ясно выделялась темно-синяя черта. Что-то ударилось о пол, и явление исчезло. Но на полу, в том месте, где оно стояло, лежала новенькая веревка.
Мгновение они ничего друг другу не говорили. По лицу доктора лился пот, капеллан побелевшими губами шептал молитву. Затем доктор невероятным усилием воли заставил себя опомниться. Он указал на лежащую веревку.
— После казни ее нигде нельзя было найти, — сказал он.
В этот момент снова зазвонил телефон. На этот раз капеллану не требовалось никаких уговоров. Он сразу же подошел к аппарату, и тот прекратил звонить. Некоторое время капеллан слушал молча.
— Чарльз Линкворт, — сказал он в завершение, — перед лицом Бога, перед которым ты стоишь, скажи, правда ли ты раскаиваешься в своем грехе?
