— Деньги... — проговорила Полли. — О деньгах я не думала уже очень давно. Я не в том смысле, что у меня какие-то дорогостоящие пристрастия. Я унаследовала дом от папы, а вместе с ним — приличную сумму денег. Только большая часть из них истрачена. С годами, по капельке... Папе я об этом еще не говорила, все ждала подходящего момента, но, похоже, не дождусь. Да у него и так уже появились проблемы — их достаточно накопилось, пока он был... Пока его не было. Этой жизни он совсем не знает.
— Выпей-ка, — сказала Сюзанна. — Мир слишком холоден и мрачен, чтобы окунаться в него на трезвую голову.
— Сюзанна, еще только половина девятого утра! А в твоей бутылке достаточно бренди, чтобы к половине одиннадцатого я была мертвецки пьяной.
— А тебе сейчас именно это и надо. Чем больше народу с утра натрескается, тем добрее будет белый свет. Толку от них не будет никакого, но и особо волноваться по этому поводу они будут не в состоянии, правильно?
Полли улыбнулась и покачала головой. Все эти годы она звонила Сюзанне каждый день, и они часами болтали обо всем и ни о чем, но она забыла, насколько разговор с подругой может быть веселым и живым. Это настоящий труд — поспевать за Сюзанной, когда она в ударе. Полли чуть отпила из стакана, расслабляясь почти вопреки своему желанию, когда тепло напитка развернулось у нее в желудке. Сюзанна щебетала и пила одновременно — эту сноровку она приобрела за годы прилежной практики.
— А с отцом Кэллегеном у тебя по-прежнему проблемы? — спросила Полли, чтобы не сидеть молча.
— Ну, да. Не одобряет он мои карты, как не одобряет ничего веселого или занимательного. По-моему, глубоко в душе он тайный пуританин и считает, что люди моего типа должны быть преданы анафеме повсеместно. В жизни своей не знал ни спиртного, ни женщин — такой вот тип. Продолжает называть меня «дурным примером» (звучит довольно романтично, согласись?) в своих проповедях, назиданиях и всевозможных мрачных пророчествах, адресованных всем и каждому, кто отваживается приходить ко мне за советом. Однако поскольку послужной список в департаменте пророчеств у меня значительно лучше, чем у него, поток клиентов не иссякает, да будут благословенны их маленькие робкие сердца. Не возьму в толк, что такой человек, как Кэллеген, делает в Шэдоуз-Фолле.
— А как поживают родители? — быстро спросила Полли, пока Сюзанна не разразилась очередной тирадой.
— Отношения по-прежнему натянутые и, похоже, останутся таковыми еще некоторое время. А поскольку мы фактически не видимся, то и не скандалим. Ты чего отстаешь, пей.
Полли послушно сделала еще глоточек. Выпивать она не привыкла и спиртного в доме не держала. Слишком просто было спиртным или наркотиками загнать себя в ступор, а это грозило бы смертельной опасностью. Ей требовалось все ее самообладание, чтобы сохранять то, что от нее оставалось. Но теперь выходило так, что волноваться по этому поводу нужда отпала. Эта мысль медленно прошла сквозь нее, радостно звеня колокольчиком. Стольких вещей ей теперь не надо опасаться, и мысль была такой хмельной, каким никогда для нее не станет бренди. Полли сделала большой глоток, отдышалась, а затем задумчиво посмотрела на Сюзанну.
— Неужели о возвращении Джеймса Харта тебе сказали карты?
— Именно. Несколько недель подряд он появлялся в них. Может, теперь, когда он наконец добрался досюда, карты успокоятся.
— Погадай мне, — вдруг вырвалось у Полли. — Я теперь свободна — скажи, что меня ждет.
— Да ради бога, почему нет? — Сюзанна осушила стакан, встала и пошла за картами — перетянутую резинкой колоду она держала в ящике комода. Выглядели карты довольно простенько, когда она перетасовала и раскинула их на столе: старые, потрепанные, выцветшие и даже как будто чуть сальные от частых прикосновений пальцев хозяйки. Сюзанна раскладывала карты по одной, что-то бормоча себе под нос. Положив последнюю, она откинулась на спинку стула и стала рассматривать то, что получилось. Довольно долго она ничего не говорила, а затем странно взглянула на Полли. В глазах ее был холод, а рот искривился.
— Что? — забеспокоилась Полли. — Что ты увидела? Что-то случится со мной?
