Ослепительное солнце кипело в небе настолько синем, что на солнце было невозможно смотреть. Солнечный свет падал и растекался по лужайке, будто растопленный мед, и птицы в небесном великолепии парили так высоко, что казались чуть заметными точками. Полли заглянула в мир Лета — это было единственным, о чем она когда-либо мечтала, но дом (или нечто в доме) не пускал ее в этот мир. Она отвернулась от окна. Долго смотреть на Лето было невмоготу: это возвращало к жизни воспоминания о времени, олицетворявшем для нее понятие счастья. О том времени, когда она возвратилась в дом, не зная, что там ее ждет. Повернувшись к Лету спиной, девушка покинула комнату.
Уже в коридоре Полли слегка ссутулилась, потому как в одно мгновение миновали четыре года, и ей исполнилось двадцать два. В глазах пустота и смятение, волосы коротко острижены — их остригли в больнице, куда она попала из-за приступа. Ей было плевать. Плевать на все, только бы не покидать дома. Она жила в нем одна после смерти матери, и расстаться с ним не было сил. Когда Полли сказали, что она наконец здорова, первое, что она сделала, — вернулась в дом, потому что больше идти было некуда. Это был ее дом. Полли расправила плечи и, войдя в комнату напротив, выглянула из окна в Осень.
Золотые и бронзовые листочки все еще дрожали на дубе, но большинство листьев он уже растерял, и голые ветви дерева напоминали костлявые руки. Осень Полли любила больше всего. Осень приносила успокоение и была не так требовательна. Когда к Полли приходило желание, чтобы мир оставил ее в покое, именно вот таким — осенним — он ей и представлялся. В то же время мимолетность и изменчивость Осени подарили Полли откровение о том, что мир может меняться, не принуждая быть неизменной и сильной ее саму. Полли посмотрела на Осень и с неохотой от нее отвернулась. Она старалась навещать Осень недолго, боясь, что угаснет ощущение новизны, а вместе с новизною и утешение. Полли вышла из комнаты в коридор, и тридцатилетие пало на ее плечи, вернув ей истинный возраст. Оставалось последнее окно.
Чуть пройдя по коридору назад, Полли вошла в пустую — как и все предыдущие — комнату и выглянула через окно в Зиму. Морозно, ветрено, небо темное, грозное. Изморозь забелила лужайку и выискрила дорожку к дому. Зимний вид из окна она любила меньше всего, потому что это было сейчас, в настоящем, и мир жил своей жизнью без ее участия, без заботы о ее нуждах. Зима сменялась Весной, Весна — Летом, Лето — Осенью, и все повторялось бесконечно... Полли могла бы спуститься и выйти из дому в Зиму в любое время, когда ей захочется. Но покупки она заказывала по телефону и оплачивала их по почте, так что никогда не переступала порог.
Полли Казинс, тридцати пяти лет от роду, выглядела на десять лет старше. Болезненно худая, она несла на себе бремя слишком тяжелое — сбросить его недоставало сил. Совсем не такой мечтала стать восьмилетняя девочка.
Неожиданно краем глаза Полли уловила движение и с легким удивлением увидела мужчину, направлявшегося по улице к ее дому. Сначала она решила, что он заблудился. Просто так сюда никто не забредал. Смотреть здесь, кроме как на два дома, было не на что, и все, кто об этом знал, старались понапрасну не беспокоить их обитателей. Однако человек продолжал шагать, не проявляя ни спешки, ни беспокойства. Внешне он казался довольно приятным, даже симпатичным, несмотря на то что был хмур и задумчив. Остановившись у пустого дома напротив, он долго его разглядывал. Это был дом Хартов.
Полли почувствовала быстрый укол сожаления — почему он пришел не к ней? Затем чуть сдвинула брови, потому что лицо мужчины показалось ей смутно знакомым. Она хмурилась, глядя ему в спину и пытаясь ухватиться за слабый стебелек мысли, но та ускользнула, как ускользало большинство ее мыслей. Полли не расстроилась. Если мысль была важной — она вернется.
Неожиданно человек сделал шаг вперед, поднялся по ступеням крыльца и отпер входную дверь. Полли моргнула в изумлении. Насколько она знала, вот уже двадцать пять лет никто не входил в дом Хартов. Любопытство манило ее, как незнакомый друг, и она повернулась, вышла из Зимней комнаты и направилась по коридору к лестнице, не позволяя себе при этом спешить. Ей надо было миновать последнюю комнату — ту, где отсутствовало окно и дверь которой была надежно заперта, — и Полли миновала ее с высоко поднятой головой. Она слышала, как за дверью что-то сипло и размеренно дышит, но в комнату заглядывать не стала. Ничего там не было. Ничегошеньки. Спускаясь по лестнице, Полли продолжала слышать тяжелое дыхание.
