Крестоносцы отступили, очистив себе сектор обстрела, и открыли огонь из автоматического оружия. Пули не столько пробивали металлические тела, сколько отскакивали, и тем не менее некоторые автоматы падали, поскольку огонь разбивал незащищенные узлы и сочленения. Часовые механизмы, не обращая внимания на потери, продолжали напирать и шаг за шагом, пядь за пядью, оттесняли крестоносцев от их цели, пока наконец те опять не оказались на окраине парка.
Захватчики попытались перегруппировать свои силы; их военный профессионализм заметно пострадал от потерь и нечеловеческой неудержимости врага, и пока они медлили, пал густой туман и укутал парк. Автоматы отступили, один за другим беззвучно растворяясь в белесой пелене. Повисла напряженная тишина, и крестоносцы медленно опустили оружие. Вскоре они начнут укреплять позиции, запрашивать подкрепления и более мощное вооружение, сейчас же они просто стояли и пристально вглядывались в туман, слыша, но еще не осознавая, как первые признаки поражения тревожными звоночками встрепенулись в их душах.
Некоторые места Шэдоуз-Фолла были старше остальных. В древнейшем из таких мест древний круг вкопанных стоймя камней приветствовал зарю, как приветствовал ее все неисчислимые столетия прежде, — недвижимый, безмолвный и ждущий лишь, когда его разбудят и востребуют его волшебную силу. В этот круг сто мужчин и женщин, забыв былые разногласия и споры, пришли и встали, образовав новый круг внутри круга древнего. Рука об руку встали друиды и евреи, христиане и мусульмане вперемежку с последователями викканства*[18] и «Золотого рассвета». В другое время подобная встреча наверняка бы вылилась в горячий спор с применением аргументов в виде ударов кулаками, а то и ножей, но сегодня во имя спасения города им пришлось объединиться и создать новый союз. Один и тот же внутренний голос позвал их в круг камней, чтобы защитить Шэдоуз-Фолл от крестоносцев. Потому что сказано: враг моего врага — друг мне. Или, по крайней мере, мой союзник.
Они воссоединились, взялись за руки, как только первый лучик зари пробился сквозь камни, и древняя музыка всколыхнула их души, вырвавшись на волю песней. Волхвы пели, и сила пылала в них — сила дикая, древняя, родившаяся на заре времени задолго до того, как человек познал ремесла и науки и сделал выбор в пользу того, чтобы остаться в стороне от естественного порядка. Это было колоссальное, прихотливое, непредсказуемое волшебство, лютое, жестокое и неистовое, но волхвы воззвали к этой древней силе камней и подчинили ее своей воле. Они черпали силу из всех древних источников: из луны и приливов, из строгих линий полей и путаницы ветвей чащоб, из света, что сияет во всем живом мире. Мятежное и неистовое волшебство, сотворенное в круге волхвов, бешено крутилось в поисках выхода. Давление неумолимо росло, сила его, стремясь вырваться, визжала и скрежетала, но волхвам пока удавалось сдерживать ее. Зачерпнув крошечный фрагмент этой силы, они послали свои умы в полет над осажденным городом — взглянуть, как далеко удалось продвинуться крестоносцам. Они наблюдали и запоминали, и сердца их становились холодными, как камень.
Крестоносцы двигались к Шэдоуз-Фоллу со всех сторон: длинные колонны танков, бронетранспортеров и пехоты. Вертолеты шли на бреющем полете, как раздраженные насекомые, разведывая путь впереди. Крестоносцы шли тысячами, с воем врываясь сквозь бреши в городской защите, которые могли образоваться только при чьем-то пособничестве изнутри. С именем Господа на устах солдаты с боями неуклонно продвигались вперед, направляясь к сердцу города, сжигая и убивая. Горожане с воплями бежали от них, и крестоносцы оставляли за спиной разрушение и крики умирающих.
Волхвы воочию увидели резню жителей Нижнего мира и разрушение города и уже были не в силах сдерживать ярость. Неистовое волшебство, обретшее образ и форму из холодной ярости волхвов, все же вырвалось на волю и обрушилось на наступающих крестоносцев. С этого момента армию Господню как сглазили. Техника ломалась, двигатели глохли, авария следовала за аварией. Люди падали и ломали ноги. Горючее обращалось в воду. Оружие отказывалось стрелять или же взрывалось у солдат в руках. Как мертвые пчелы, падали с неба вертолеты. Атака крестоносцев захлебнулась — они остановились по всему фронту наступления.
