Сильнее всего его терзали мысли о собственном расстроенном браке. Принц не успел даже как следует познакомиться со своей невестой, хотя много раз разговаривал с ней через сеонов. Раодену очень хотелось надеяться, что она останется такой же остроумной и интересной собеседницей при личной встрече, но, похоже, узнать наверняка ему уже не суждено. Скорее всего, Йадон скрыл от публики превращение сына, объявив того умершим. Теперь у Сарин нет причины плыть в Арелон. Стоит ей услышать о смерти Раодена, она останется в Теоде и найдет себе другого супруга.
«Я бы многое отдал за одну встречу с ней», — сокрушался принц. Но пора положить конец сожалениям. Теперь он Элантриcц.
Раоден вздохнул и принялся рассматривать улицы, по которым они проходили. Трудно было поверить, что когда-то Элантрис считался самым красивым городом Опелона, если не всего мира. Куда ни глянь, все покрывала слизь: результат гниения и разрушения. Но если приглядеться, даже слой грязи не сумел окончательно погубить былое величие; еще можно было различить шпили на крышах, осколки изящных настенных барельефов, торжественные часовни и просторные особняки, колонны и арки. Десять лет назад они сверкали нетронутой белизной и позолотой, освещая магическим светом все вокруг.
Никто не знал, что послужило причиной реода. Дереитские жрецы выдвигали теорию, что элантрийцев покарал бог. До реода элантрийцы сами считались божествами, снисходительно дозволяющими арелонцам исповедовать другие религии. Подобно хозяину, который смотрит сквозь пальцы на собаку, подлизывающую с пола объедки. Красота Элантриса и доступное его жителям могущество удерживали основную массу населения от обращения к Шу-Кесег. Зачем искать неведомых богов, когда под боком живут свои собственные?
Раоден помнил бурю, которая предшествовала падению Элантриса. Земля заходила ходуном, на юге Арелона появился огромный разлом, и вся страна содрогнулась. Одновременно со стихийными разрушениями Элантрис потерял свое могущество. Его жители из блистательных белокурых красавцев превратились в существ с пятнистой кожей и лысыми черепами, похожих на разлагающиеся после ужасной болезни трупы. Город перестал сиять и покрылся мраком.
Всего только десять лет назад — не такой уж большой срок. Десятилетнее запустение не могло раскрошить камень и покрыть его толстым слоем слизи, особенно когда в городе жило так мало людей и большинство из них с трудом передвигалось. Казалось, что сам Элантрис стремится умереть; великий город покончил счеты с жизнью.
— Рыночный квартал Элантриса, — указал Галладон. — Раньше здесь находился один из самых внушительных рынков в мире. Торговцы со всего Опелона приезжали сюда, привозя любую роскошь, какую можно было себе вообразить. Еще здесь продавалось самое ценное элантрийское волшебство. Они не все дарили задаром, коло?
Они взобрались на крышу — судя по всему, не все жители любили купола и шпили, некоторые предпочитали простые плоские крыши, поскольку это давало возможность разбить там сад. Лежащие перед ними, покрытые темной патиной руины ничем не отличались от остальных. Раоден попытался представить, как когда-то улицы украшали разноцветные навесы уличных торговцев, но сейчас единственным напоминанием о тех временах оставались валявшиеся кое-где грязные тряпки.
— Можно подойти поближе? — спросил Раоден. Он наклонился над перилами, пытаясь разглядеть старый рынок.
— Все можно, сюл, — с усмешкой отозвался Галладон. — Только я останусь здесь. Банда Шаора любит погонять новичков — одно из немногих оставшихся им удовольствий.
— Тогда расскажи мне о самом Шаоре.
Галладон пожал плечами.
— В таком месте многие льнут к вожакам, ищут хоть каплю надежности в окружающем хаосе. Как и в любом обществе, сильные берут власть в свои руки. Шаору нравится отдавать приказания, и по каким-то причинам к нему тянутся наиболее разнузданные и бессердечные элантрийцы.
— И ему достается треть подношений, которые поступают с новичками?
— Ну, сам Шаор редко показывается на площади, но ты прав — его шайка получает право на третью часть подношений.
