— Для защиты, госпожа.
— А еще для секретных проходов!
— Он получится очень узким, — засомневался сеон.
— Верно. — Сарин встала на колени и разглядывала подоконник. — Смотри, нижний край окна неровен, он повышается. Значит, проход идет между первым этажом и нами и забирает вверх.
— Но единственные покои в том направлении…
— Комнаты короля, — закончила принцесса. — Куда еще может вести потайной коридор?
— Если я правильно понимаю, вы предполагаете, что его величество дважды в неделю по ночам отправляется на секретные прогулки?
— Ровно в одиннадцать часов вечера, — Сарин для верности бросила взгляд на старинные часы в углу, — всегда в одно и то же время.
— Но зачем?
— Не знаю.
— Горе нам, — пробормотал Эйш. — Госпожа что-то замышляет.
— Непременно, — сладким голосом откликнулась Сарин. Она забралась в постель. — Пора тебе гаснуть, Эйш. Кое-кто из нас очень хотел спать.
Хратен с облегчением опустился в кресло. Взамен полного доспеха он облачился лишь в алую дереитскую мантию, которую он часто носил в своих комнатах.
Раздался стук в дверь. Верховный жрец не удивился этому, он ждал посетителя.
— Войдите, — откликнулся он.
В дверях возник артет Теред. Он отличался высоким ростом и крепким сложением, а также характерными для коренных фьерденцев темным цветом волос и квадратными чертами лица. Сразу бросались в глаза острый нос и накачанная во время обучения в монастыре внушительная мускулатура.
— Ваша светлость, — поклонился артет. В знак почтения к верховному жрецу он не стал разгибаться, а повалился на колени.
— Артет. — Хратен сплел на груди пальцы. — За время своего пребывания в Арелоне я внимательно наблюдал за местными жрецами. Твое рвение во славу империи Джаддета произвело на меня приятное впечатление, и я решил предложить тебе пост главного артета часовни.
Теред удивленно вскинул голову:
— Ваша светлость?
— Поначалу я считал, что придется подождать с назначением нового главы, пока не прибудут фьерденские братья. Но, как я уже говорил, твое усердие приятно удивило меня, и я решил передать пост тебе.
«К тому же, — мысленно добавил джьерн, — у меня мало времени. Чтобы сосредоточиться на других задачах, мне необходимо выбрать главу часовни немедленно».
— Господин, — дрожащим голосом начал артет. — Я не могу принять назначение.
Хратен замер. Никогда еще дереитский жрец не отказывался от плывущей в руки власти.
— Что?
— Простите, господин. — Теред не смел поднять взгляд от пола.
— И по какой такой причине ты решил отказаться? — прогремел джьерн.
— У меня нет уважительной причины, ваша светлость. Просто… просто я не подхожу для должности главы. Могу я отказаться?
Хратен махнул рукой. Его тревожило, что Теред ухитрился растерять свой кураж за такой короткий срок: ведь амбициозность считалась одним из основных качеств фьерденско-го священнослужителя. Неужели Фьен настолько распустил братьев?
Или же… Вдруг за отказом артета стоит кто-то другой? Настырный внутренний голос нашептывал джьерну, что Фьен тут ни при чем. Что за внезапной скромностью Тереда скрывается Дилаф.
Возможно, его подводит излишняя подозрительность, но отказ артета толкает к немедленным действиям. С Дилафом необходимо разобраться, и быстро. Несмотря на промашку с элантрийцем, молодой жрец продолжает набирать популярность среди кайских артетов. Из ящика стола джьерн достал небольшой конверт. С Дилафом он совершил промашку и, хотя рвению арелонца еще могло найтись применение, сейчас у Хратена не хватало ни времени, ни желания возиться с ним. Будущее королевства лежало на его плечах, а присмотр за Дилафом отнимал слишком много сил.
Так продолжаться больше не могло. Превыше всего верховный жрец ценил предсказуемость и выдержку, а вера являлась для него упражнением в логических выкладках. Присутствие Дилафа разъедало его самообладание, как горшок горячей воды, выплеснутой на лед. В итоге они оба ослабнут и испарятся, как клубы дыма на ветру, а за их гибелью последует гибель Арелона.
Хратен облачился в доспех и направился в главный зал часовни. Молящиеся на коленях прихожане замерли в благочестивой тишине, а вокруг них деловито сновали жрецы. Высокие своды и царившая в часовне молитвенная атмосфера были для джьерна привычны; он всегда чувствовал себя в дереитских храмах как дома. Но в Арелоне его почему-то непреодолимо влекли стены Элантриса. Хратен убеждал себя, что его манит возможность полюбоваться с высоты на Каи, но в глубине души знал, что причина кроется в другом. Порой он возвращался к мертвому городу только потому, что знал — Дилаф ни за что не последует за ним добровольно.
