— Да нет, — покачал головой Омин. — Ему положили начало элантрийцы, но он не имеет отношения к их вере. Это просто проявление человеческих чувств, которое переросло в достойную и приносящую пользу традицию.
Сарин приподняла брови.
— Если честно, я удивлена тем, как благожелательно вы отзываетесь об элантрийцах, отец.
Жрец усмехнулся, и его глаза засверкали.
— Пусть дереитские артеты ненавидят Элантрис; это не означает, что Доми следует их примеру, дитя. Я не верю, что они были богами, и многие элантрийцы переоценивали собственное могущество, но у меня имелись среди них друзья. Шаод забирал плохих людей наравне с хорошими, бескорыстных наравне с жадными. Я знавал благороднейших людей, которые жили в этом городе, и мне безмерно жаль, что это случилось с ними.
— Правду ли говорят, отец, что их покарал Доми?
— Все происходит по его воле, дитя. Но мне не кажется, что «покарал» — подходящее слово. Порой Доми насылает на мир катастрофы; в другой раз он поражает невинных детей смертельными болезнями. Элантрийцев настигло не проклятие, просто так уж устроен мир. Все меняется, все развивается но не всегда по прямому пути. Порой приходится упасть, порой — подняться; кто-то страдает, пока к другим приходит успех, — и все для того, чтобы мы научились полагаться друг на друга. Когда кого-то осеняет благословение, ему выпадает случай помочь другим, чья жизнь не столь легка. Единство рождается из раздора, дитя мое.
Следующий вопрос Сарин задала с некоторой заминкой:
— Так вы не думаете, что элантрийцы — то, что от них осталось, — порождения зла?
— Свракисс, как их называют фьерденцы? — весело переспросил Омин. — Нет, хотя я слыхал, что наш новый джьерн учит именно так. Боюсь, что его откровения только разжигают ненависть.
Принцесса задумчиво постукивала пальцем по щеке.
— Может, он того и добивается.
— Для чего? Чего он надеется добиться?
— Не знаю, — призналась Сарин.
Омин снова покачал головой.
— Не могу поверить, чтобы любой последователь бога, даже джьерн, опустился до такого.
Его лицо приняло отсутствующее выражение, и жрец, нахмурившись, задумался над ее предположением.
— Отец? — позвала Сарин. — Отец?
На втором вопросе Омин встряхнул головой, как будто удивляясь, что она еще здесь.
— Прости, дитя. О чем мы говорили?
— Вы так и не рассказали мне до конца, в чем заключается Кручина.
Частые собеседники коротышки-жреца привыкли к его провалам в памяти.
— Ах да. Кручина вдовы. Коротко говоря, дитя, ты должна оказать стране какую-то услугу — чем сильнее ты любила мужа и чем выше твое положение в обществе, тем сильней испытание. Большинство раздают бедным еду и одежду. Кстати, если ты займешься раздачей лично, будет еще лучше. Кручина — это служение людям, напоминание высшим мира сего об их человечности.
— Но где мне взять деньги? — Принцесса еще не решила, как попросить Йадона о содержании.
— Деньги? — удивленно переспросил Омин. — Ты же одна из богатейших вдов Арелона. Разве ты не знаешь?
— Как это?
— Ты унаследовала имение принца Раодена, дитя, — пояснил жрец. — Он был очень богат, его отец не допустил бы иного. При правлении короля Йадона наследный принц никак не может быть беднее герцога. По тем же соображениям для его величества окажется невероятным позором, если его невестка окажется несостоятельной. Тебе необходимо обратиться к придворному казначею, я уверен, что он позаботится о твоем наследстве.
— Спасибо, отец. — Принцесса благодарно обняла жреца. — Меня ждут дела.
— Я всегда рад тебе, дитя. — Омин обернулся обратно к окну.
Покидая часовню, Сарин была уверена, что он уже успел позабыть о ней и отправился в путешествие по своим мыслям.
Эйш ожидал ее снаружи, со свойственным ему долготерпением паря у двери церкви.
— Не понимаю, зачем ты так волновался, — обратилась к нему Сарин. — Омин хорошо относится к элантрийцам, он бы не возражал против твоего присутствия в часовне.
Эйш замерцал. Он не переступал порога кораитской церкви с тех пор, как много лет назад его вышвырнул за дверь патриарх Шу-Корат Сейналан.
— Я не против ожидания, госпожа. Меня не покидает предчувствие, что, несмотря на уверения жреца, мы оба будем признательны, если не станем попадаться друг другу на глаза.
