Но десять лет в журналистском деле считались довольно долгим сроком, и в последнее время его карьера пошла на спад. При всей его снисходительности, в то время как Брайс смотрел на сидящую перед ним женщину, он ощущал и прохладный ветерок отчаяния. Уже довольно долгое время он не мог разрыть ни одной громкой истории, поэтому начинал чувствовать, как его младшие коллеги дышат ему в затылок. Ему нужна была сенсация — он истово в ней нуждался! И эта история — по крайней мере, так подсказывало ему чутье, и он надеялся, что оно не ошибалось — была именно таковой. Он умел вынюхивать нужные ему подробности и навещать правильных людей. Именно таким человеком и была сидящая напротив Брайса женщина: Изольда Озмиан, бывшая модель, взобравшаяся высоко по социальной лестнице, настоящая золотоискательница, непревзойденная жена великого Антона Озмиана, которая за девять месяцев своего супружеского счастья заработала девяносто миллионов долларов на громком бракоразводном процессе. Это, как заметил Брайс, значило получать десять миллионов долларов в месяц или 333 000 долларов за секс, учитывая, что надрываться ей приходилось не часто — Озмиан был одним из тех трудоголиков, которые оставались ночевать в офисе.
Брайс знал, что обладает хорошим чутьем на сюжеты, и у этой конкретной истории были все задатки, чтобы стать поистине громкой. Но сейчас ему приходилось слишком сильно беспокоиться о своих младших коллегах в «Пост» — о тех голодных молодых турках, которые спали и видели тот день, когда Брайс сойдет с трона. Ему не повезло увидеть Озмиана, которого он так ждал, да и полицейские держались крайне скрытно. Однако проблем с тем, чтобы увидеться с Изольдой, у него не возникло. Вторая жена Озмиана излучала горьковатый запах мстительности, и у Брайса возникло предчувствие, что здесь он найдет настоящий склад ценной информации, которую Изольда была готова вывалить.
— Итак, мистер Гарриман, — произнесла она с кокетливой улыбкой, — чем я могу вам помочь?
Репортер заговорил медленно и непринужденно.
— Я ищу какую-нибудь информацию о мистере Озмиане и его дочери. Вы ведь понимаете, я делаю это исключительно с целью показать их человеческие стороны, а не просто написать о них, как о предмете сплетен. Я полагаю, после столь трагического события это будет уместно.
— Человеческие стороны? — переспросила Изольда, и ее голос прозвучал неожиданно напряженно.
О, намечается весьма интересный разговор.
— Да.
Недолгое молчание.
— Ну… я бы не стала говорить о них в таком ключе.
— Простите? — переспросил Брайс, изображая глупое невежество. — В каком ключе?
— В человеческом.
Брайс сделал вид, что делает себе пометку, тем самым давая ей время собраться с мыслями и продолжить.
— Я была такой наивной девчонкой, невинной моделью из Украины, когда встретила Озмиана, — в ее голосе зазвучала неприкрытая жалость к себе. — Он сразил меня своими ухаживаниями, великолепными ужинами, частными самолетами, пятизвездочными отелями, предложениями о работе… — она фыркнула. В ее манере говорить сквозил приятный славянский акцент, уродливо смешавшийся с выговором жителей Куинс.
Гарриман знал, что она была не простой моделью: ее обнаженные фото ходили по интернету и довольно часто встречались среди эротических картинок — и, как он подозревал, всегда будут там встречаться.
— Ах, какая же я была дура! — воскликнула она дрогнувшим голосом.
В этот момент вернулся дворецкий и принес на серебряном подносе два огромных бокала с мартини. Один из них он поставил перед Гарриманом. Изольда же сама схватила второй и, вцепившись в него, как жаждущий в пустыне, одним глотком осушила половину, так и не удосужившись, как следует насладиться достойным вкусом.
Брайс сделал глоток. Он задумался о том, что вообще Озмиан в ней нашел. Разумеется, она была чертовски красива, великолепно сложена, подтянута, спортивна и грациозна, как кошка… но ведь в мире много красивых женщин, которых он мог заполучить. Почему она? Разумеется, могли быть причины, которые становились очевидными лишь в спальне. Пока она говорила, он позволил своей фантазии разгуляться на эту тему.
