На камнях, подле креста, Корней увидел свежий букетик альпийских цветов.
-Господи, помилуй! Не уж-то из пещерного скита еще кто жив? - со страхом и благоговением подумал он, крестясь.
Помолившись на потемневшую, и кое-где уже облупившуюся икону, висящую над входом, Корней с тайной надеждой вошел в древнее святилище, но там было пусто. Еще раз, сотворив молитву, скитник заторопился к круто поднимающемуся склону хребта. Но, не пройдя и сорока шагов, оказался на краю провала, в глубине которого притаилось озерцо, очень похожее на глаз. Его безмятежность и красота так очаровали и расслабили парнишку, что он скинул одежду и, хотя в глубине души шевельнулось какое-то нехорошее предчувствие, он не обратил на него внимание и нырнул с высокого берега между отражений белых облаков.
Ледяная вода обожгла, вызвав ощущение приятной свежести и бодрости. От ее плеска между берегов заметалось гулкое эхо. Проплыв озеро туда и обратно, Корней стал высматривать место, где сподручнее было бы выбраться. Но безобидные сверху берега снизу выглядели совершенно по-иному: куда ни глянь, гладкие базальтовые стены в три человеческих роста, покрытые осклизлым, охристым налетом. Пловец попытался вскарабкаться по ним, но пальцы лишь скользили по влажным камням.
Другой бы, в его положении, пожалуй, закрыл бы глаза, выдохнул воздух и погрузился в многометровую толщу, дабы без долгих мучений обрести вечный покой на дне. Но, не таков Корней, чтобы сдаваться без борьбы.
Проклиная свою неуместную прихоть, из-за которой оказался в каменном мешке, он лег на спину и, чуть шевеля ногами, тихонько дрейфовал, покачиваясь на воде. Глядя в голубой овал неба он просил у Господа милости и помощи, но по небу, словно унося надежду, уплывало последнее перо-облачко.
Вода была столь холодна, что даже закаленный парнишка вскоре стал ощущать неприятный озноб, проникающий все глубже и глубже. Вдруг спину что-то царапнуло. Перевернувшись Корней увидел в воде, прямо под собой, гряду камней. Она тянулась несколько саженей и, резко обрываясь, терялась в глубине. Приободрившийся пловец перекатал легкие в воде камни в одну кучу, и сложил из них островок, на котором можно было лежать и греться на солнце. Но прежде он преклонил колени, творя молитву:
-Благодарю тебя, Всемогущий! Не отведи милость свою от раба твоего неразумного. Отче наш, вразуми меня грешного, спаси и сохрани, молю Тебя. Во всем полагаюсь на волю и милость Твою. Аминь!
Солнце скрылось. Сразу похолодало. Настала тягостная мучительная ночь. Пронизывающий холод и сырость добирались до самых костей. Что же делать? Где искать спасение? Почему я не внял предостережению свыше и поступил так опрометчиво?
Стремясь поддержать в себе равновесие духа и спокойствие, молодой скитник страстно молился, веря, что Господь не даст погибнуть. Ведь он уже дал надежду - островок.
На следующий день солнце в каменный мешок заглянуло только к полудню. И сразу, будто чья-то теплая, трепетная улыбка оживила съежившегося на островке человека. Уняв дрожь, Корней еще раз с надеждой осмотрел цепким взглядом отвесные стены провала и, убедившись, что самостоятельно отсюда никак не выбраться, сосредоточил свое внимание на поросших травой краях каменного колодца.
Перед его мысленным взором как-то сразу возник скромный букетик, виденный им у креста. Ведь кто-то же положил его! Корней вновь принялся еще истовей просить Бога ниспослать ему помощь ангела или человека, принесшего цветы, но вокруг все было неподвижно и безмолвно. И лишь по небу плыли безучастные редкие облака. Им вслед непрерывно неслась молитва:
Все требовательней давал о себе знать голод. Темноспинные рыбины то и дело подплывали к островку, и Корнею несколько раз удавалось, метко бросив камень, глушить их, но от холода такая еда не спасала.
Прошел еще один день, потом вторая ночь, и третий день, и четвертый. Солнце, ненадолго заглядывая в провал, не успевало как следует отогреть голого пленника, который уже был не в состоянии сделать меткий бросок и добыть рыбу. Сердце из последних сил поддерживало жизнь в скрюченном на камнях теле.
