Дюпре опустился рядом с ними на колени, осторожно отставив ногу в сторону, и протянул бокал Жан-Марку.
– Пейте. – И приставил дуло пистолета к виску Жюльетты. – Или ее мозги брызнут отсюда по всему городу. Жюльетта резко вздохнула.
– Не пей, Жан-Марк. Он все равно убьет меня.
– Но не сию минуту, – заметил Дюпре. – Я намерен проучить тебя тем же эффективным способом, что и твою матушку-маркизу.
– Тогда лучше убейте меня сейчас. Дюпре покачал головой.
– Поразмыслите над этим, Андреас. Всегда есть масса возможностей. Пока она жива, есть шанс, что ее выручат. Возможно, Эчеле сумеет спасти ее от меня. Или настойка, которую я налил в бокал, может оказаться снотворным, но не ядом. – Он улыбнулся. – Разумеется, шансы на это очень слабые.
– Не пей, – взмолилась Жюльетта, не сводя глаз с Жан-Марка. – Пожалуйста, не пей.
– Придется. – Жан-Марк взял бокал и улыбнулся, глядя ей в глаза. – Видишь ли, этот подонок прав. Я чувствительный человек во всем, что касается тебя, малышка.
– Нет, – прошептала Жюльетта.
– Все равно этим кончится. Если я не выпью, он меня пристрелит. – Жан-Марк поднял бокал. – А так у тебя появится шанс.
– Мне не нужен шанс. Не нужен, если это значит… Не надо!
Жан-Марк помедлил, держа бокал у рта, и любовно улыбнулся Жюльетте.
– Все хорошо, Жюльетта. Это лишь ненадолго. Помнишь? Все ведет меня к тебе. Даже это.
И он осушил бокал.
– Жан-Марк!
Лицо Жан-Марка исказила агония, и бокал выпал из его руки. Он обеими руками схватился за горло. Попытался заговорить, но из его груди вырвался лишь жуткий хрип. А потом он упал на бок на пол.
Жюльетта пронзительно закричала.
– Он мертв! Вы убили его!
– Очень надеюсь, что да. К этому я и стремился.
По щекам Жюльетты катились слезы, она пыталась подползти поближе к неподвижному телу Жан-Марка, но веревки, которыми она была связана, мешали ей.
– Яд. Это было не снотворное. Это был яд.
– Причем очень действенный. – Дюпре сунул пистолет в карман и снова затолкал в рот девушке кляп. – Ты меня извинишь, если я не останусь его оплакивать, у меня есть дела в Тампле. – Он встал и посмотрел на темную голову Жан-Марка, прижатую к груди Жюльетты. Она все же дотянулась до него.
– Какая трогательная картина! Я просто не вынесу вашей разлуки, посадив тебя назад в шкаф. – Он захромал через комнату и взялся за ящик.
– Я вернусь завтра после того, как отвезу эту прелестную статуэтку матери, и тогда мы избавимся от Андреаса и начнем твои уроки.
Плечи Жюльетты тряслись от безмолвных рыданий, и она крепче прижалась к телу Жан-Марка.
Дюпре дохромал до двери, поставил ящик, отворил дверь и, с трудом нагнувшись, поднял его.
– До свидания, гражданка. До завтра.
17 часов 10 минут
Людовик-Карл схватился за горло, его голубые глаза смотрели умоляюще, он отчаянно пытался заговорить.
– В чем дело? – Мадам Симон отбросила бокал. – Что с тобой, Шарль?
Мальчик упал на пол.
– Вы сказали, снотворное ему не повредит. – Мадам Симон круто развернулась к Дюпре. – Вы сказали, что он просто уснет. – И она бросилась к ребенку.
Дюпре встал между ней и мальчиком.
– Он спит.
Женщина попыталась посмотреть через плечо Дюпре на Людовика-Карла.
– Тогда почему он такой неподвижный?
– Вреда ему не причинили. – Любопытная стерва, подумал Дюпре. Он обошел женщину и набросил на мальчика простыню, которую принес с собой. – Снотворное действует быстро. – Он обернулся к мадам Симон:
– Заверни мальчика в нее, а потом в одеяло и неси вниз, во двор.
Мадам Симон заколебалась.
– Делай, что говорят, – приказал Дюпре. – Или ты хочешь, чтобы я сообщил гражданину Робеспьеру, что ты не сохраняешь верность республике?
– Гражданин Робеспьер знает, что мы верны республике. – Мадам Симон подошла к распростертому телу мальчика. – Снимите с него простыню. Я хочу посмотреть, как он…
– Времени нет. Или ты собираешься стоять здесь, когда Даррел, может быть, уже спешит к нему на выручку? – Дюпре нахмурился. – Наверное, для твоего неповиновения есть причины. Может быть, Даррел подкупил тебя, чтобы ты помогла мальчику бежать, и ты не хочешь, чтобы гражданин Робеспьер сохранил его в безопасности для республики?
