– Ты как-то говорил, что бабочке нельзя разрешать править величайшей страной в Европе. Ну вот, а теперь она уже в тюрьме, так ведь? – По щекам Жюльетты катились слезы, и она нетерпеливо вытерла их о его рубашку. – Не знаю, почему я плачу. Наверное, в мыслях я все время путаю свою мать с королевой. Зачем реветь? Нет никаких причин. Не могла же я ожидать от королевы, что она будет меня любить, а своей матери я даже не нравилась. Видишь, какая я глупая?
Жан-Марк просто держал Жюльетту в объятиях и ласково гладил ее волосы до тех пор, пока она наконец не погрузилась в сон.
* * *
Дюпре услышал суетливое движение среди скал, и паника быстро привела его в чувство. Тараканы. До него доберутся тараканы.
Он перевернулся и пронзительно вскрикнул от страшной боли.
Из плеча торчала кость, поблескивая в лунном свете. Из раны в боку лилась кровь.
Он умирал.
Он снова услышал суетливое движение.
Нет, он не может умереть. Если он будет лежать неподвижно, они начнут ползать по всему его телу. Заберутся в волосы, в рот…
Дюпре оторвал лоскут от рубашки и затолкал в рану.
Снова боль.
Он открыл рот и завыл от страшной боли – челюсть его была сломана.
Дюпре пополз к более мягкой земле под деревьями, прочь от тараканов, таившихся под скалами.
Левая нога была сломана, и оттого, что он волок ее за собой по неровной земле, у него кружилась голова от боли.
Он не мог остановиться.
Он дополз до деревьев и лег, скуля от гнева и боли. Опять его мать так жестоко поступила с ним, заперев его в темноте, а ведь он только хотел порадовать ее!
Нет, в этот раз это была не мать. Это были другие.
Дюпре снова услышал суетливое движение. Они действительно были здесь или это его воображение? Неважно. Он не мог рисковать. Дюпре сантиметр за сантиметром стал подниматься по холму. Свет. Он должен добраться к свету. На свет они за ним не последуют.
Он не мог умереть здесь, в темноте.
Он хорошо знал порождения ночи.
Если он будет лежать неподвижно, они выследят его и сожрут.
– Я думала, мы возвращаемся в Канны, Жан-Марк. – Жюльетта сжала поручень, глядя на высокие круглые башни с бойницами роскошного замка, сверкавшего, как драгоценность, в оправе острова, расположенного по курсу движения «Удачи». – Я обещала Катрин заехать в Вазаро перед тем, как отправиться в Париж. Зачем мы здесь, на Иль-дю-Лионе?
Жан-Марк повернулся, чтобы проследить за матросами, спускавшими в бурные воды моря баркас.
– Есть кое-какие вещи, которые я хочу упаковать и забрать отсюда. Мебель, дневники, картины моего отца.
– Почему?
– Потому что не хочу оставлять их искателям наживы, когда они вознамерятся отобрать у меня замок. Жюльетта засомневалась.
– Вы так уверены, что они посмеют это сделать?
Жан-Марк кивнул.
– Непременно. В стране царит безумие, и с каждым днем оно набирает силу.
– Тогда почему вы отсюда не уедете?
– Это страна, где я родился. Я все надеюсь… – Он перебил себя. – Но я не закрываю глаза на реальность, оставаясь здесь. Семья должна выжить, даже если все остальное погибнет.
Жюльетта внимательно слушала.
– Семья. Вот почему вы хотите иметь от меня ребенка. Вам он нужен, чтобы помочь семье Андреас выжить.
– Возможно.
– Это не поможет. Ребенок не будет носить имя Андреасов.
Жан-Марк встретился глазами с взглядом Жюльетта.
– Это верно. Придется внести кое-какие поправки.
– И, кроме того, мы оба знаем, что я не жду ребенка.
Жан-Марк слегка улыбнулся.
– Да. Но никогда ведь не знаешь, что принесет завтрашний день. – Он снова вглядывался в замок, будто видел его впервые. – Хотите сойти со мной на берег? Замок закрыт с тех пор, как умер мой отец, и там нет слуг, чтобы обеспечить вам комфорт.
– Сколько времени мы здесь простоим?
– Несколько часов. Я хочу присмотреть за погрузкой, чтобы убедиться, что не будет забыто ничего из того, что для меня важно.
– Да, – медленно произнесла Жюльетта. – Я хочу отправиться с вами на берег.
* * *
Розовый сад, который они миновали по пути в замок, где вырос Жан-Марк, одичал. Его кустарники густо переплелись, усыпав нерасчищенные дорожки алыми и темно-красными лепестками.
– Почему вы закрыли дом после смерти отца?
