Руки матери гладили его волосы, она приблизила пухлые губы к его уху и спросила нежно:
– Ты скучал обо мне?
Его руки крепче сомкнулись вокруг ее пышного тела. Она знала, что без нее он никогда не чувствовал себя полноценной личностью. И при этом ей доставляло удовольствие всякий раз слышать его рабски-обожающее «да».
– И ты не делал гадких вещей с этими гнусными тварями?
– Нет, – солгал Дюпре. Мать никогда не должна узнать о Камилле. Она не возражала против изнасилования безымянных женщин в аббатстве, однако тотчас осудит его отношения с Камиллой. – Вы знаете, я всегда повинуюсь вам, матушка.
– А разве это не шло вам на пользу? Вы вращаетесь в обществе великих людей, и скоро наступит время, когда вы придете им на смену.
Дюпре довольно кивнул. С тех пор, как он себя помнил, она говорила о его великом будущем. Еще ребенку мать пророчила ему судьбу вождя и старательно готовила его к этому усыпанному розами пути. Но уроки ее были суровыми, порой и жестокими – она перемежала наказание похвалой до тех пор, пока он наконец не стал понимать, что от него требуется. Ему предстояло стать могущественным человеком и сделать свою мать королевой, как она того заслуживала. Ей было не место в этой маленькой деревушке, замужем за невежественным торговцем, его отцом. И обязанностью сына было освободить ее из этой буржуазной тюрьмы. Его отец теперь уже умер, а долг Рауля все еще не был выполнен.
Мать оттолкнула его и снова взглянула на украшение.
– А в медальоне есть портрет?
– В медальоне?
Анна Дюпре недовольно посмотрела на сына.
– Разумеется, это ведь медальон. – Ее пальцы ощупывали золотой кружок. – Не будьте глупым. – Ее раздражала его непонятливость.
Медальон с щелчком раскрылся, и Анна Дюпре критически оглядела портрет.
– Прелестна. Это и есть принцесса?
Рауль тоже взглянул на миниатюру с изображением девушки – той, что мелькнула тогда в колокольне аббатства. Он медленно выпрямился.
– Да, это она.
Портрет был очень похож и мог оказаться полезным. Вернувшись в Париж, он отдаст художнику скопировать миниатюру, а потом повесит портрет на здании ратуши. Дюпре рассеянно поглаживал шрам, оставленный на его горле зубами черноволосой стервы. Эти две девушки были вместе, и если он отыщет ту, что на портрете, то заставит ее сказать, где найти гражданку Справедливость.
– Могу ли я взять его назад нена… – Он почувствовал недовольство матери. В отчаянии Дюпре торопливо продолжал:
– Совсем ненадолго. Я подарю вам…
– Разумеется, Рауль. – Мать поднялась с кушетки. – Конечно, вы можете забрать свой подарок. Вы хотите передарить его кому-нибудь другому? Кого вы цените больше, чем меня? – Она ослепительно улыбнулась. – Возможно, вам лучше уехать сейчас, Рауль. Полагаю, я буду невероятно занята всю эту неделю.
– Нет, я просто подумал об одном деле. – Дюпре вскочил, охваченный паникой. Он почувствовал, как вокруг него смыкается тьма, полная, как в детстве, отвратительных черных тварей. – Простите меня. Вы знаете, как я ждал встречи с вами, как хотел побыть здесь. Я ведь не увижу вас до возвращения из Испании. Не отсылайте меня.
Мать холодно смотрела на него.
– Вы попросите прощения за дерзость.
– Да-да, я прошу прощения!
Дюпре снова вложил матери в руку украшение. После возвращения он попытается убедить ее ненадолго расстаться с медальоном.
– Этого недостаточно.
Дюпре тут же опустился на колени и зарылся лицом в юбки ее парчового платья. Ткань у его щеки была гладкой, от нее исходил запах красного жасмина и кедровых полок ее шкафа.
– Я умоляю вас о прощении. Я недостоин быть вашим сыном. – Он подождал. Иногда, чтобы заслужить прощение, приходилось еще больше унижаться. Он поцеловал ей руку. – Пожалуйста, матушка. Я так раскаиваюсь.
Мать погладила его волосы любящей рукой.
– Стало быть, впредь вы должны еще больше трудиться, дабы стать достойным своей матери.
– Я буду, матушка. Можно мне встать?
– Да. – Она отвернулась. – Я тут поразмыслила – нам надо поговорить о статуэтке Танцующий ветер поподробнее. Обладать таким сокровищем для меня могло бы быть очень выгодно. Это слишком прекрасная вещь, чтобы отдавать ее Марату. – Она презирала этого краснобая. – Однако мы можем решить этот вопрос позже. На обед у нас будет гусь, а потом я поиграю для вас на скрипке. Вы бы этого хотели?
