– Я так сильно скучала по тебе.
Она наклонила его голову, встала на цыпочки и прижалась губами к его губам. Он обнял ее, привлекая к себе. Его язык скользнул ей в рот, и поцелуй стал глубже. Она буквально таяла в его руках.
Голод. Острая необходимость. Насущная потребность. Сейчас они испытывали весь спектр этих чувств. Как будто над ними в ожидании нависла смерть, а страсть и желание могли отвратить ее. Глухое рычание вырвалось из его горла и прокатилось по ее грудям, касавшимся его тела.
Жар между ними усилился. Его руки скользнули по ее спине, бедрам, ягодицам, и он еще сильнее прижал ее к себе. Его твердое мужество уперлось ей в живот, сводя ее с ума от желания. Они так долго не занимались любовью. Как только стало известно, что она беременна, Альберт настоял на том, чтобы они воздержались от какой-либо близости, опасаясь, что его страсть может спровоцировать потерю ребенка. О, он целовал ее, обнимал и гладил при любом удобном случае, но не так, не с таким ожесточением. Она не знала, испытывали ли они когда-либо настолько примитивные желания. Ей казалось, что после своих путешествий по далеким от цивилизации местам он нуждался в приручении.
Стук в дверь заставил его отпрыгнуть от Джулии, как будто их поймали на чем-то запрещенном. Они оба тяжело дышали. Ужас отражался в его глазах.
– Прошу прощения, – прохрипел он.
Она почувствовала разочарование, оттого что он отступил от нее и словно сожалел о том, что произошло между ними мгновение назад.
– В этом нет необходимости. Ты – мой муж.
– Но ребенок, – его взгляд опустился на ее живот. – Я сделал ему больно?
– Твой сын намного сильнее, чем ты думаешь, – ответила Джулия, но тем не менее сделала шаг назад и пригласила слуг войти.
Они внесли несколько подносов с различными блюдами. Джулия села, и горничная поставила поднос ей на колени. Альберт стоял у камина и пил вино, пока горничная ставила его поднос на журнальный столик.
– Вам будет угодно что-либо еще, милорд? – спросила она.
Глядя на огонь, Альберт сделал глоток вина.
– Нет, этого достаточно, – сказала Джулия.
Слуги ушли, закрыв за собой дверь. Ее муж не сдвинулся с места.
– Альберт! – позвала она.
Он казался потерянным и не откликнулся.
– Альберт! – произнесла она более резко.
Наконец он повернулся к ней. Его лицо было нахмуренным и слегка перекошенным, как будто ему было больно.
– Сядь и поешь, – сказала она.
– Ты уверена, что я не причинил тебе вреда?
– На самом деле это было прекрасно. Давно я такого не чувствовала. Я уже начала бояться, что ты не скучал по мне так же сильно, как я скучала по тебе.
– Поверь, каждую ночь я засыпал с мыслями о тебе.
– Наверное, я эгоистка, но мне приятно это слышать. Тебя мучили эти мысли?
– Так сильно, что ты и представить себе не можешь.
Признаться, Джулия действительно получала удовольствие, зная, что мысли о ней преследуют его. Мягко улыбнувшись, она предложила:
– Давай поедим.
Он собрал разбросанную одежду, а затем опустился в кресло, и теперь их с Джулией разделял журнальный столик. Она надеялась, что Альберт сядет на диван, чтобы быть ближе к ней. Но, возможно, он не сделал этого, потому что боялся, что она будет его отвлекать.
Она чувствовала бы себя лучше, если бы он показал, что ему нравится отвлекаться на нее. Вместо этого она осознала, что он сожалеет о случившемся.
* * *
«Спасибо, Господи, за стук в дверь, – это все, о чем мог думать Эдвард. – Спасибо, Господи, за стук в дверь».
Он уже был готов поднять ее на руки и отнести на кровать. Впервые после возвращения он не терзался чувством вины. Вместо этого он растворился в страсти и желании, которых доселе не испытывал. Ее запах, ее тепло, ее мягкость. В тот миг для него не имело значения, что это было бы самое страшное из того, что он мог сделать. На мгновение она отвлекла его, и он позабыл обо всем на свете. Огонь в ее поцелуе…
Господи. Как, черт возьми, все это произошло? Конечно, в тот вечер в саду между ними промелькнула искра, но то, что он пережил только что, изрядно поглотило его. Вместо невинности и наивности он увидел зрелость и полученный опыт – смертельную комбинацию, способную погубить его благие намерения.
