Среди стажеров были и такие, кто чувствовал себя в Вирунге столь же привольно, как и я, и столь же бескорыстно относился к животным. Летом 1976 года я возвращалась на машине к подножию горы Високе после того, как отвезла стажеров к горе Микено в Заире для подсчета горилл. В Карисоке не осталось ни одного студента, и я беспокоилась, сумеем ли мы с моими африканцами вести наблюдения за основными и окраинными группами горилл, а также патрулировать территорию. По дороге меня остановил тяжело нагруженный мужчина и попросил подбросить его. В Тиме Уайте, американце, путешествовавшем по миру в одиночку, я нашла все то, о чем можно только мечтать при подборе помощника. Тим намеревался провести в горах всего один день, а остался в Карисоке на целых десять месяцев. Он приводил в порядок домики и оборудование, уходил на поиски групп горилл, включая окраинных, занимался их подсчетом и, получив несколько уроков от меня, каждую ночь печатал на машинке полевые отчеты. Его ровный, спокойный характер был Божьим даром не только для меня, но и для руандийцев и некоторых студентов.
Несмотря на пацифистские убеждения, Тим вскоре осознал, что с незаконным отстрелом животных и присутствием браконьеров в парке мириться нельзя, и с готовностью участвовал в патрулировании. Когда в лагерь прибыла партия студентов, Тим решил продолжить свое путешествие. В конечном итоге он провел около шести лет в Африке и добровольно работал в миссионерской больнице в Либерии целых полтора года. Мне кажется, что любой человек, кому придется встретиться с Тимом Уайтом, убедится в его добродушии и беззаветной преданности своим убеждениям. В Карисоке никогда не забудут, как он полностью отдавал себя любому делу.
Когда я получила письмо от Рика Эллиота из Англии с просьбой дать ему возможность поработать в лагере, я обратила внимание на то, как скромно он обращался со словами «я» и «меня». У меня сложилось впечатление, что я имею дело с человеком, который решил внести свой вклад в общее дело, а не пытался воспользоваться Карисоке лишь для достижения собственных целей. Десять месяцев, проведенных с Риком в лагере, показали, что дело обстояло именно так. Хотя биографии Рика и Тима отличались друг от друга, деды обоих были плотниками, и каждый из них любил строить дома и возиться с оборудованием. Рика увлекала ветеринария, и его помощь была особенно полезной при вскрытии погибших горилл, а также в паразитологических исследованиях. Его отъезд из Карисоке был для нас невосполнимой потерей.
Через полтора года после отъезда Рика паразитологией занялся другой англичанин, Иэн Редмонд. Он с удовольствием проводил время за микроскопом в поисках новых видов нематод и ленточных червей, паразитирующих на гориллах. Это был настоящий фанатик в работе, и его энтузиазм заразил африканцев, которые, как и я, благоговели перед его усердием и сотнями пузырьков, бутылочек и пластиковых мешочков с пробами. Любопытство Иэна распространялось на всех животных в лесу — от слонов до лягушек. Вскоре Карисоке стал походить на зоологический музей — он собрал огромное количество анатомических экспонатов самых разнообразных животных, птиц и насекомых и разобрал их по категориям. Я избегала лишний раз заходить в его домик, ибо не знала, что он успел добавить к своей пахучей коллекции.
Африканцы просто обожали Иэна Редмонда. Он любил в конце рабочего дня присесть у их костра, чтобы вместе отужинать кукурузой, фасолью, картошкой и прочими овощами. Ни один из европейцев не чувствовал себя так свободно в лесу, как Иэн. Ему ничего не стоило проводить целые дни в антибраконьерском патрулировании или в подсчете горилл. В день он легко проходил километров пятнадцать и, если ночь его застала вдали от лагеря, проводил ее под большой хагенией, расположившись на мху и прикрывшись пончо. Африканцы, сопровождавшие Иэна в таких походах, никогда не жаловались, зараженные его энтузиазмом. Он часто ходил в шортах, не опасаясь даже зарослей крапивы. Однажды, когда в особенно холодный день он собрался в дорогу в шортах и свитере, я спросила его, что он хочет этим доказать. Он ответил нерешительно, как будто смутившись: «Дайан, когда ходишь в шортах по лесу, ощущение окружающей природы обостряется. Ты чувствуешь разницу между мягкой травой в седловине, болотной растительностью лугов и скудной порослью в альпийской зоне». Он запнулся, не найдя подходящих слов, чтобы описать свои впечатления, и зарделся, наверное кляня себя за откровенность.
