В 1975 году было решено провести новую границу между парком и сельскохозяйственными угодьями, обозначив ее посадками эвкалиптов и вечнозеленых кустарников. Позже, в тщетной попытке укрепить границу, было закуплено двенадцать жестяных круглых хижин, расставленных по периметру руандийской части парка на расстоянии около пяти километров друг от друга. Предполагалось разместить в этих хижинах служащих охраны, патрулирующих территорию парка. План был бы эффективным, если бы охрану кто-нибудь контролировал, однако хижинами фактически пользовались редко. Часть их со временем пришла в полную негодность, а остальные перевезли на площадку для туристов у подножия горы Високе.
В год моего полета над горами лес подвергся новому вторжению. Три года спустя, якобы в целях «охраны», вдоль границы между Заиром и Руандой была вырублена и выжжена просека длиной четыре километра и шириной до десяти — двенадцати метров. Новая государственная граница совпадала с нанесенной на карту только там, где позволял ландшафт. Шрам, обезобразивший горный тропический лес, напоминал след пронесшегося урагана, а проку от него не было никакого. Технический консультант — самоуверенный европеец, громогласно восхвалявший эту идею, — искренне верил, что браконьеры и животные не станут пересекать демаркационную зону между Руандой и Заиром, поскольку она четко обозначена. Меня так и подмывало спросить его: а как быть с получением виз гориллами, слонами, буйволами или антилопами, собравшимися посетить родственников по ту сторону границы?
Затем под самолетом показалась моя прежняя вотчина — седловина между Високе и горой Микено (4437 метров). Название горы Високе, относящейся к двум древнейшим вулканам системы Вирунга, означает «бедный», ведь ее склоны столь негостеприимны для человека. Для меня это была самая ностальгическая часть облета — ведь прошел почти год с тех пор, как мне пришлось покинуть лагерь на лугу Кабара. Я еле сдерживала волнение, когда самолет, оставив позади верхушки деревьев густого девственного леса, направился к лежащей впереди поляне. Как часто бывает в жизни, утопическая попытка вернуться в прошлое не удалась. Я была разочарована. Поляна была забита скотом, а хижина моих сотрудников сломана.
Оставив позади Кабару, самолет поднялся еще на полторы тысячи метров и направился к безлюдной вершине горы Микено, чьи крутые склоны искрились от слоя выпавшего града. Подлетая к ней, я пыталась выбросить из головы Кабару, но никак не могла избавиться от мысли, что если ее захватили скотоводы, то наверняка туда пробрались и браконьеры. Как там поживают мои гориллы? Мрачные мысли немного развеялись от открывшейся крупноплановой панорамы вершины Микено с ее отвесными скалами, каньонами и нагромождениями камней. Безлюдье придавало горе почти сверхъестественное могущество.
Я с сожалением отвела глаза от этого зрелища, когда мы снизились на подлете к двум действующим вулканам, расположенным западнее в Заире, — Ньирагонго (3470 метров), названного в честь духа женщины, и Ньямурагира (3056 метров), что означает «командир» или «надсмотрщик». Во время пребывания в Кабаре я считала, что эти два непредсказуемых вулкана суть полные жизни младшие братья Микено. И на самом деле, с воздуха различались длинные языки лавы, врезающиеся на несколько километров в глубь тропического леса. Они возникли после нескольких извержений средней мощности, происшедших в прошлом году и окрасивших ночное небо над Кабарой в ярко-красный цвет. Было довольно страшновато приближаться к серным кратерам, в чреве которых ощущалось что-то дьявольское. Они еще изрыгали клубы дыма, как в свое время и давно потухшие вулканы, ныне приютившие горилл.
На обратном пути в Руанду мы облетели гору Карисимби высотой 4507 метров над уровнем моря. Согласно преданиям, душам добрых людей уготовано вечное пребывание на ее вершине. Название этой горы произошло от слова «нсимби» — белая ракушка каури. Насколько удачно это название, убеждаешься всякий раз, взглянув на часто покрытую градом вершину. Верхний кратер Карисимби окружен широкими кольцами лугов, расположенных на высоте около 3500 метров и усеянных множеством маленьких озер, от которых в разные стороны разбегаются ручейки. Как и следовало ожидать, луга кишели скотом (в общей сложности около трех тысяч голов), сведенным пастухами в стада, напоминающие сверху амеб.
