Алиетт Демунк помогла мне в сборах во второе сафари в сказочный уголок, высмотренный мною с альпийского луга на горе Карисимби. Загрузив «лендровер» «Лили», и микроавтобус-«фольксваген» Алиетт необходимым снаряжением, мы двинулись на северо-восток к подножию гор Карисимби и Високе по ухабистой, усеянной камнями дороге, которую то и дело пересекали бесчисленные стада коров и коз. Через три часа дорога кончилась и мы оказались в густонаселенной местности на высоте около 2500 метров над уровнем моря среди шамба и полей, засеянных пиретрумом. Мы наняли несколько дюжин носильщиков, которым предстояло проделать пятичасовой путь со всем снаряжением до седловины на высоте около 3000 метров в тропическом лесу вблизи окутанной туманом горы Високе.
Носильщики были в основном из племени бахуту, принадлежащего к группе банту, основным занятием которых является земледелие. Более 400 лет назад сюда с севера пришли батутси и подчинили себе бахуту, населявших область, которую впоследствии назвали Руандой. Захватив земли, скотоводы батутси установили некое подобие феодальной системы. Бахуту приходилось платить натурой или отрабатывать за право владения скотом и его выпаса. Со временем бахуту превратились в крепостных батутси. Такое кастовое деление сохранялось до 1959 года (включая периоды германской и бельгийской колонизации), когда бахуту сбросили иго батутси. Бельгия предоставила Руанде независимость в 1962 году, и у власти оказались бахуту. Последствия революции ощущались до 1972 года, когда наконец прекратились массовые убийства и бегство тысяч оставшихся в живых батутси. Отношения между этими народностями остаются натянутыми до сих пор.
Многие батутси, решившие не покидать страну, продолжали заниматься скотоводством и из-за нехватки земли, несмотря на запрет, выпасали огромные стада на территории парка еще в 1967 году, когда я прибыла туда. Проработав в этой местности более тринадцати лет, я близко познакомилась с одной семьей батутси. В пределах Вулканического национального парка я также встречалась с представителями еще одного племени — батва. Речь идет о племени полупигмеев, занимающем низшую ступеньку в кастовой системе Руанды. Их традиционные занятия — браконьерство, охота и сбор дикого меда. Незаконный промысел, которым они занимались на территории парка, имел отрицательные последствия как для меня, так и для моих горилл.
Босоногие носильщики бахуту в прекрасном расположении духа принялись разбирать груз. Прежде всего каждый из них нарвал длинные пучки травы и скатал их в компактные круглые подушечки для головы, а затем взял в руки посох (фимбо). Как выяснилось позже, «фимбо» позволял не терять равновесия при переходе через грязные скользкие участки, а также помогал вытаскивать ноги из болота, по которому прошли слоны. В те времена в Руанде о сапогах еще не слышали, а пластиковые сандалии, которые можно было купить на местных рынках, были совершенно непригодны на затопляемых участках, где вода зачастую доходила до колен.
Оставив «Лили» в окружении любопытных жителей деревни и на попечении сторожа (заму), мы с Алиетт тронулись вслед за идущими гуськом носильщиками, которые принялись энергично расталкивать толпившихся вокруг нас детей. Женщины остались в деревне, так как в их обязанности входили работы на полях, сбор дров, доставка воды и уход за детьми. Многие из них были беременны, тем не менее за спиной каждой на кожаной перевязи висел ребенок, и они не спускали глаз с копошащейся у ног малышни.
Пересекая возделанные поля по лабиринту узких троп, тощие носильщики весело переговаривались с работающими женщинами. Поражало обилие народа, и я невольно вспоминала, сколь малолюдна была местность между небольшой конголезской деревушкой Кибумба и безмолвным темным лесом под Кабарой. Однако, как и в Кибумбе, жители руандской деревни Киниги были весьма любопытны и дружелюбно настроены. Мужчины и женщины были замотаны в длинные куски ткани: обноски европейской одежды вошли в моду позже. Как и взрослые, детишки бегали босиком, практически голые, лишь слегка прикрытые лохмотьями из мешковины, нисколько не смущаясь этого. Хлестал сильный ливень, и я, несмотря на пластиковую накидку, тряслась от холода, а хохочущие ребятишки весело прыгали вокруг нашей процессии — воистину беззаботное детство.
