— Будешь есть выпечку вместе со всеми во время обеда, — непреклонно сказала Бидди. — А сейчас иди отсюда и возвращайся к себе на конюшню, пока я не разделала тебя, как одного из цыплят. — Резко опустив нож, она вонзила его точнехонько в ножку бедной ощипанной птичьей тушки.
Качая головой, мужчина двинулся к выходу. Проходя мимо Эвелинды, он замедлил шаги и улыбнулся широкой беззубой улыбкой.
— Пошевеливайся! — прикрикнула Бидди и посмотрела ему вслед. Только тут она с удивлением обнаружила Эвелинду. — Девочка! — ринулась к ней Бидди, отложив нож и на ходу вытирая руки о фартук. — Ты уже встала. Каллен думал, ты будешь спать до вечера.
Эвелинда изо всех сил постаралась не покраснеть.
— Нет, что вы. Я ведь проспала почти всю дорогу, пока мы ехали сюда.
— Ну хорошо. Тогда, может быть, хочешь перекусить?
— Если вас это не затруднит, — нерешительно сказала Эвелинда.
— Нисколько не затруднит, — заверила ее Бидди. — Тебе надо только пойти и сесть за стол в зале, а я пришлю служанку с медом и выпечкой. Или ты предпочитаешь хлеб и сыр?
— Выпечка выглядит очень заманчиво. Только не надо ее никуда относить. Я бы поела прямо здесь. Мне кое-что непонятно, и, если можно, я хотела бы вас об этом спросить, — объяснила Эвелинда.
— Ну конечно, тебе надо о многом спросить. Проходи и садись вот сюда. — Бидди вернулась к тому месту, где работала. Отыскав неподалеку чистый кусочек на длинном столе, она огляделась вокруг и, обращаясь к светловолосой молодой служанке, нарезающей овощи, приказала: — Мэри! Принеси-ка табурет для леди.
Девушка прекратила крошить овощи, схватила табурет и поспешила с ним к Бидди, которая в это время уже отдавала приказ другой служанке подать мед и выпечку.
— Вот и ладно, — сказала Бидди, усадив Эвелинду за чистый стол с едой и питьем. — Угощайся и спрашивай обо всем, что тебя интересует. А я продолжу работу, если ты не возражаешь.
— Конечно, нет, — заверила Эвелинда и замолчала, мучительно придумывая, как получше сформулировать вопрос. В конце концов она просто выпалила: — А вы кто?
Бидди замерла, подняла на нее удивленные глаза и ответила:
— Девочка, я же представилась. Меня зовут Элизабет Дункан, ты забыла? Наверное, ты ударилась головой, когда падала со своей лошади?
Огорченно нахмурившись, Бидди отложила нож в сторону и двинулась к Эвелинде с явным намерением осмотреть ее голову.
— Нет-нет, я совершенно здорова, — поспешно возразила Эвелинда, поднимая руки, чтобы удержать Бидди. — Я не забыла вашего имени. Просто Скэтчи назвал вас «миледи», и я не поняла… То есть когда вы помогали мне с ванной, я думала, вы горничная. Потом я пришла сюда, а вы управляете всем на кухне. Но Скэтчи обратился к вам «миледи», а мой муж не рассказывал мне, что у него есть родственницы. Хотя он вообще ничего не рассказывал о каких-либо родственниках. Если честно, он вообще со мной почти не разговаривал, только отдавал приказы, — обиженно добавила Эвелинда. Заметив, что Бидди молча смотрит на нее широко раскрытыми глазами, она смущенно пояснила: — Все это не имеет никакого значения, я просто хочу объяснить, почему не совсем понимаю, кто вы.
К ее изумлению, Бидди — или леди Бидди, — казалось, едва сдерживает смех. Эвелинда хоть убей не видела ничего смешного. Она была совершенно сбита с толку собственной неосведомленностью и, более того, немножко сердилась на мужа, оставившего ее в полнейшем неведении.
— Займись завтраком, девочка, — сказала Бидди с серьезным видом. — А пока ты ешь, я тебе все объясню.
Тихонько вздохнув, Эвелинда потянулась за медовым напитком и, отпив глоточек, приготовилась слушать.
— Я тетя Каллена, — объявила Бидди, снова берясь за нож. — Тэвис мой сын, а Дарак был моим мужем.
Глаза Эвелинды недоверчиво раскрылись, когда она вспомнила, что так звали дядю Каллена. Того самого, которого он, по слухам, убил. Она прикусила губу и молча смотрела на Бидди. Та вернулась к работе и рубила цыпленка, очевидно, готовя его для рагу.
— Но почему же вы трудитесь на кухне?
Бидди усмехнулась:
— Ты говоришь об этом как о каком-то наказании.
— Ну… — Эвелинда смущенно огляделась вокруг. Ей не хотелось никого обижать, признавшись, что именно так она и думает. Видимо, выражение ее лица говорило само за себя, потому что Бидди рассмеялась.
