Целоваться, сидя у него на коленях, оказалось гораздо приятнее. Ей было так уютно, он окружал ее со всех сторон — его могучие бедра, теплая грудь и тесные объятия. Свободно откинувшись на руки Дункана, Эвелинда снова обняла его за шею, старясь случайно не задеть рану на голове, и с большим энтузиазмом ответила на его поцелуй.
Она вздрогнула и прижалась к нему, когда его руки скользнули по ее спине. А потом задохнулась и выгнулась всем телом, потому что его ладонь нашла ее грудь и легла на нее, тяжело давя сквозь мокрую сорочку. Эвелинда изо всех сил вцепилась в клетчатый плед, перекинутый через его левое плечо, и протяжно вскрикнула от переполнявшего ее восторга.
Дункан нажал большим пальцем на ее напряженный сосок, и возбуждение от этого оказалось столь острым, что Эвелинда, не в силах совладать с собой, лихорадочно задвигалась на его коленях. Ее бедра помимо ее воли прижались к его ногам.
Эти телодвижения явно произвели на Дункана сильное впечатление, его поцелуй немедленно стал более требовательным. Одной рукой он запрокинул Эвелинде голову, в то время как пальцы другой руки тесно сомкнулись вокруг ее соска.
И снова его губы двинулись к ее уху, и снова она наклонила голову, чтобы не помешать этому движению. Задыхаясь, Эвелинда только судорожно сжала его плечи, когда он заставил ее откинуться назад и стал целовать в шею, опускаясь все ниже. Его рука продолжала поочередно ласкать ее груди, а губы прижались к ее шее у самого основания, и сочетание этих ласк вынудило Эвелинду издать бесконечно долгий протяжный стон. К тому времени, когда поцелуи Дункана достигли чувствительной ложбинки над ключицей, она ощутила, как в самом низу ее живота накапливается незнакомый тягучий жар, и в исступлении вжалась в его бедра.
Эвелинда словно впала в безумие и даже не заметила, как Дункан сдвинул в сторону просторный ворот ее сорочки, освободив одну грудь. Его губы нашли себе новое занятие и сосредоточились на ее обнаженном соске.
Эвелинда громко закричала одновременно от ужаса и наслаждения, неистово дергая плед на плече Дункана каждый раз, когда он, впиваясь в ее сосок, проводил по нему языком.
Она знала, что все происходящее категорически недопустимо, поскольку была обручена с другим мужчиной. Но даже если бы не было этого обручения, как незамужняя девушка, она не должна была позволять себе ничего подобного… Но, Боже, до чего же она чувствовала себя счастливой. И раз уж ей суждено стать женой Дьявола из Доннехэда и до конца дней влачить жалкое существование или, возможно, быть забитой до смерти, не такой уж большой грех напоследок получить совсем короткое удовольствие от нескольких поцелуев.
Кроме того, она никогда в жизни не испытывала ничего более восхитительного. Эвелинда впервые чувствовала себя до такой степени… живой. Она целиком была захвачена немыслимой страстью, а ее тело, повинуясь собственному порыву, прижималось к телу Дункана в жажде обрести что-то неведомое.
Наслаждение, которое он дарил ей, все росло и росло и наконец стало почти непереносимым. Только тогда Дункан отпустил ее сосок, в последний раз жестко проведя по нему языком. Он поднял голову и снова поцеловал Эвелинду в губы. В прежних его поцелуях, казалось, присутствовали и страсть, и требовательность, но это было ничто по сравнению с тем, что он делал сейчас. Его язык походил на оружие, на меч, вонзающийся в тело врага. И Эвелинда восторженно вступила с ним в поединок.
Его рука возвратилась на ее грудь, ладонь плотно накрыла ее, а большой палец проводил по нежному соску то в одну сторону, то в другую. Горячая волна, копившаяся внизу живота Эвелинды, разлилась по ее бедрам. Она стремительно сжала их и застонала.
Его рука покинула ее грудь, и Эвелинда почувствовала острое сожаление, которое, однако, быстро сменилось сигналом тревоги, когда та самая рука стала продвигаться вверх по ее ноге, поднимая подол сорочки. Нет, этого Эвелинда уже не могла допустить ни при каких обстоятельствах. Она пронзительно закричала прямо в его губы и немедленно перешла к отчаянному сопротивлению.
Видимо, столь бурная реакция застала Дункана врасплох. Эвелинда точно знала, что он смог бы ее удержать, если бы захотел. Но он не стал этого делать и мгновенно опустил обе руки. Эвелинда соскочила с его колен и отбежала в сторону.
