— И тем не менее я намерен продолжить свои усилия, чтобы вернуть ее назад, вытащить ее! — решительно произнес Ито. — Я сделаю все, что возможно, и пойду до конца!
— Вернете ее в нормальное состояние... и что потом? Думаете, она сможет обрести счастье? — потухшим голосом произнес главный врач. — Ведь если она придет в норму... ей всю жизнь придется жить с этой страшной раной, изувечившей нежную девичью душу... Считаете, что ее рана излечима? Душа ее разодрана в клочья, превратилась в прах...
— И все же я попробую... — тоном, не допускающим возражений, заявил Ито. — Оторвать ее от того непонятного и бесформенного, что пристало к ней... Я верну ее в нормальное состояние. А душу... какую бы ужасную рану ей ни нанесли... можно излечить. Исцеление души — это таинство, сакраменто... Нам остается только надеяться на эту благодать, но я, тем не менее, попробую.
— Вот уж не ожидал услышать из твоих уст слова о Божьей благодати, — с иронией в голосе проговорил главный врач. — Никак не думал, что ты настолько религиозен...
— А как иначе определить это не поддающееся здравому смыслу явление, когда девушкой овладевает некая неведомая сила, доводя ее до одержимости?.. Что это, как не «причастие дьявола»? Значит, может случиться и таинство, несущее луч надежды...
...Страшное рычание разнеслось по лесу. Три фавна, насиловавших девочку, в испуге вытянули головы.
Сразу за лесом, сквозь ряды высоких деревьев стало видно, как зашевелилась, закрыв весь кругозор, мохнатая, бурая в полоску шкура неведомого зверя. Его огромные, сверкающие зеленые глаза пытливо заглядывали в лесную чащу. Тряслись торчавшие в обе стороны жесткие белые усы, толщиной с мужскую руку.
Гигантский зверь с мяуканьем разверз свою пасть. Показался розовый шершавый язык, обнажились острые белоснежные клыки.
Три фавна тут же попытались спастись бегством, превратившись в крыс величиной с человека, но из-за высоких деревьев к ним тут же протянулись полосатые передние лапы. Острыми когтями зверь захватил визжащих от страха крыс и потащил их прочь из леса. Мощными челюстями он давил одну крысу за другой. Самому Ито с трудом удалось увернуться от протянувшихся к нему острых крючковатых когтей. Промахнувшись, клыки вонзились в окровавленную девочку. Та в свою очередь покрылась желтым пушком, но лицо у нее осталось таким же, девичьим. Расправив перебитые крылышки, она превратилась в канарейку.
— Постой, Пайпер!.. — закричал Ито огромному, больше слона, коту. — Не вздумай съесть канарейку! Не видишь — это же Мария!..
— А ты кто? — осведомился кот-великан, уставившись на него зелеными глазами. Его крепкие челюсти с хрустом разгрызали тонкие косточки канарейки. Ито невольно отвел глаза, заметив свисающую из пасти тонкую ножку девочки, белый носок и красную туфельку.
— Ты кто? Зачем сюда притащился? Здесь тебе нечего делать! Живо убирайся отсюда, не то и тебя загрызу! — завыл гигантский кот.
— Берегись! — резко прозвучал в ушах Ито голос главврача. — Это вовсе не память в ее подсознании! Это... совсем другое!
Морда дикого кота там, за деревьями, все больше разрасталась в размерах. Теперь все пространство перед глазами было занято его носом и пастью. Вдруг пасть животного с шумом разверзлась. Показались окровавленные губы, язык, а между зубами и клыками застряли желтые перышки и белые косточки. Из самой глубины темной пасти вдруг потянуло омерзительным зловонием. Там, во тьме, между похожей на китовые ребра верхней челюстью и словно усеянным иголками розовым языком, Ито неожиданно увидел белую тонкую фигурку. Задержав дыхание, чтобы не чувствовать отвратительного запаха, он не раздумывая бросился в мрачную темноту.
Позади послышался страшный лязг, и тут же вокруг воцарилась полная тьма. Острые шипы, словно стальные гвозди, впились в его голени и бедра. Что-то теплое и влажное набежало на него высокой волной, липкие челюсти были готовы растереть его в порошок.
Но когда Ито удалось все же ускользнуть, перед ним открылось унылое и темное поле. Бледный полумесяц тускло высвечивал простирающуюся в даль холмистую равнину. Посреди нее стояла облаченная в легкий шелк стройная девушка. Подойдя поближе, он разглядел, что платье на ней изодрано в клочья, испачкано, приобрело сероватый оттенок. Сквозь прозрачную ткань проглядывало прелестное обнаженное тело.
