— Кроме Динки, — уточнила я, безуспешно пытаясь отвоевать у девушки ножку стола. Сидя на полу, невменяемая Динка вцепилась в деревяшку намертво — как чуть ранее в рыхлитель.
— Хваткая особа, — с одобрением отметила Наташка, — и ей определенно везет. Стол не на нее шарахнулся. Давай оставим бедняжку в покое. Тебе именно сейчас приспичило вернуть себе четвертую конечность стола? Пусть у Динки хранится. Чем бы дитя не тешилось… Мне почему-то кажется, что на завтрак эту ножку она не сгрызет. А если и сгрызет, на обед подадим ей колченогий стол. Просто так его пускать на дрова жалко. Да и твой Ефимов не поймет.
Глядя в пол, Динка потерянно молчала. Впрочем, она молчала с момента прибытия в наш гостеприимный дом. Я позволила себе выразить сомнение, не глухонемая ли она.
Не-е-е… — протянула Наташка. — Просто юная дура. Но это лучше, чем старая. Много времени впереди, есть шанс поумнеть. Бедняжка никак не может усвоить, что находится в стане доброжелательниц, Куда, кстати, приплелась по собственному желанию. Ну-ка, красавица, хочешь конфетку в обмен на деревяшку? Ир, у тебя есть конфеты?
— У меня нет, — продемонстрировала я пустые руки. — Они в вазочке на кухне. Только с белой начинкой. Я такие не люблю. А то, что конфеты на виду — мое молчаливое показательное выступление для Димки. Протестанское.
— Так я их тебе и не предлагаю.
Наталья пулей метнулась на кухню и пулей вернулась обратно. С конфетами.
— Они для Диночки. Диночка их лю-у-убит. Держи, лапуля.
Динка выронила деревяшку и цепко ухватила горсть конфет. Одна упала на пол, и девушка сосредоточила на ней все свое внимание, Наташка отфутболила ножку подальше от девицы и, заявив, что все уже выспались, включила чайник. Я занялась ликвидацией беспорядка, уверяя всех, а главное, себя, что нам несказанно повезло. Посуда бьется к счастью.
— Угу, — кивнула Наташка. — Столько счастья сразу привалило, не знаешь, куда и девать. Думаю, тебе не стоит делиться им с Ефимовым. Он мигом превратит его в несчастье. Как только тебе в голову пришло воспользоваться его персональным бокалом! Стоял бы себе в шкафчике, живым бы остался. Надо же! Раскололся ровно на две части. Такой же прямолинейный и правильный, весь в Ефимова. Не трогай осколки руками, порежешься. Сейчас совок с веником принесу, потом для верности пропылесосим. Дина, немедленно поднимись с пола. Или хотя бы отползи к окну, там чисто… Ты что, оглохла?
Наташка повысила голос и слегка потрясла девушку за плечо. Ее голова дернулась, глаза приоткрылись и снова закрылись.
— Фига себе! — тихо прогудела подруга. — Ир, да она опять дрыхнет!
— Ничего удивительного, — перешла я на шепот. — Девчонка пережила страшную ночь, безумный день и в довесок половину еще одной страшной ночи. И все это время без сна. Потеря способности говорить — не что иное, как результат стресса.
— Поляна… — пробормотала во сне Динка. — Ой, сколько лошадок…
— Интересный результат стресса! Лошадки… Это она про нас с тобой, что ли? — недоверчиво скривилась Наташка.
— Хорошо хоть не овцами обозвала, — бодро отметила я. — Очень уважительный ребенок. Надо бы затащить ее обратно на диван.
— По мне так пусть на полу спит. Оттуда никуда не шлепнется. Диваном можно ее сверху прикрыть — поставить его шалашиком. Все условия для выпаса снящихся ей лошадок. Теперь понятно, от чего девицу корежит — лошадей в стаю сбивает, чтобы не ускакали. Пастушка, блин! Ну и ладно, все при деле. — Наталья напряженно прислушалась. — Кажется, какая-то машина по дороге проехала.
— Все правильно, — отмахнулась я, взглянув на часы. — Седьмой час. Коваленков на работу поехал. Что-то он запаздывает, обычно в половине шестого выезжает. Наверное, из-за ночного переполоха проспал.
— Он же с десяти часов работает, причем место работы рядом с кольцевой. И вообще не понятно, зачем отсюда катает? В Москве ему добираться удобнее. Прямо на лифте. Его магазин в том же доме, где и квартира.
— Герой нашего времени. Ради подмосковных вечеров готов пожертвовать парой часов сна. Как-то жаловался, что в половине шестого выезжает и до девяти обычно в пробках стоит, планы на будущее строит или философствует. Сам себе оппонент. Привык. Может, пойдем и разберем баррикаду? Эх, зря старались.
