Если я так долго отбрыкивался от предложений и просьб написать об Украине, то лишь потому, что все уже сказано. Публикации таких исследователей, как, например, Дмитрий Корнилов, Олесь Бузина, Дмитрий Табачник и другие борцы с «триполизмом» не оставили камня на камне от новой украинской мифологии. Но, с другой стороны, варясь в самой гуще, они, будем откровенны, не всегда в полной мере удерживаются на том уровне беспристрастности, который необходим для полноценной дискуссии. К тому же их статьи досадно разбросаны по сети, и далеко не у каждого интересующегося найдется время на составление мало-мальски убедительной подборки. А потому, возможно, и есть смысл сделать максимально сжатый дайджест на лимонно-лазурную тему. Опять-таки, не претендуя на открытие Америк, а всего лишь кратко излагая факты. Только факты и ничего, кроме фактов. Sine, так сказать, ira et sdudio.
Начнем с азов. Великое Княжество Литовское, как известно, было государством не столько литовским, сколько русским (в тогдашнем смысле слова). Постепенно, правда, по совокупности разных причин, и объективных, и субъективных, оно полонизировалось, не столь быстро, сколь неуклонно. Попытка православной «партии» сломать тенденцию закончилась в 1435 году поражением при Вилькомире, однако, смирившись с поражением, князья-магнаты русского и русско-литовского происхождения не только сохраняли ведущие позиции в ВКЛ, но и были приняты на равных знатью Польши. На правом берегу Днепра в руках князей Острожских, Чарторийских и прочих сосредоточилось не менее половины земельного фонда ВКЛ, а владения Вишневецких, перевалив за Днепр, по мнению некоторых специалистов, превратились в некий зародыш теоретически возможного государства. В своих имениях магнаты были некоронованными королями, имели частные суды с правом вынесения смертных приговоров, частные армии и едва ли не собственные монетные дворы. Татарские налеты княжеские дружины довольно успешно отражали, так что под защитой магнатов люди жили относительно спокойно, плодясь и размножаясь, благо, крепостного права не было, а если где-то и существовало, то не было слишком уж обременительным. Уже к началу 16 века земли будущей Украины не только полностью оправились от последствий татарщины, но стали самыми процветающими и доходными территориями ВКЛ, а магнатские фамилии вплоть до конца 16 века, упорно противясь полонизации, старались не только сохранять, но и развивать русскую культуру, и строго придерживались православия. Правда, поколение, подросшее к моменту Люблинской унии 1596 года, практически полностью ушло в католики, но подданные их в подавляющем большинстве примеру панов не последовали. В целом, обстановка в ВКЛ, стремительно сливающемся с Польшей, была нормальна, однако имелся и некий фактор, мешающий говорить о полной стабильности.
Дикое Поле никогда не было ни пустым, ни спокойным. Племена шли волнами, вытесняя предшественников; кто-то уходил, кто-то оставался, а потом вчерашние победители сами становились побежденными. Этническая каша на пространстве от Днестра до Дона была еще та. Разнообразные тюрки, от осколков хазар и булгар до печенегов, адыги, аланы, более поздние пришельцы типа «черных клобуков» (каракалпаков, между прочим), торков и берендеев, бежавших по разным причинам из родных мест, осевших под боком у Руси, и, не имея сил воевать, ушедших под русский «зонтик», сохранив фактическую независимость. Короче говоря, те самые «бродники», которых Грушевский именовал «українською людністю», как свойственно ему, вытягивая понятие «Украина» во времена, когда Украины еще и в проекте не было.
На самом деле, о бродниках, не оставивших по себе ни материальных, ни письменных источников, мы ничего толком не знаем. Кроме (как из русских летописей, так и из византийских, венгерских и польских документов) того, что они были, делили степь с половцами («Cumania et Brodnic terra…»), быстро славянизировались и исповедовали православие. Причем истово: папские легаты, в 13 веке пытавшиеся научить степняков «правильной» вере, вернувшись, с огорчением доложили: дикари «весьма верны схизме». А потом бродники исчезли. Зато появились «казаки». На всех тюркских языках — вольные, не имеющие хозяина люди. Термин, следует отметить, не этнический, а собирательный, и достаточно многозначный. К слову сказать, примерно в те же времена «казаки» (в слегка ином произношении) появились и на востоке Великой Степи, когда некоторые кипчакские роды ушли из-под власти Шейбанидов, основав собственную,
