Но где-то уже через полгода в этот непоколебимый постулат закралось первое робкое сомнение. А за ним еще и еще. Дело в том, что молоденькая математичка резво взялась за дело, проявив при этом недюжинное внимание к советам старших коллег. Очень терпимо, даже, можно сказать, с кротким пониманием она относилась к разного рода колкостям и наставлениям в свой адрес. Желая же почерпнуть опыт у старших товарищей, побывала у них на уроках, что-то прилежно записывая в толстую тетрадь в красном коленкоровом переплете. А у Юрия Петровича поприсутствовала не менее трех раз, чем, конечно же, приятно удивила и растрогала, естественным образом подтопив твердый лед его холодного мужского рассудка. Постоянные консультации, поиск товарищеского совета, обходительность в обращении и неподдельная благодарность за науку и вовсе заставили Уфимцева взглянуть другими глазами на молоденькую математичку. Он нашел ее энергичной, способной и, к своему удивлению, довольно привлекательной личностью, обладающей уравновешенным характером и неплохим мыслительным аппаратом.
Последнее обстоятельство для женщин в его глазах было более чем ценно. А пристальные и продолжительные взгляды глубоких, как омуты, глаз Елены Владимировны и вовсе ранили душу и приводили в смущение, рождая целый рой непривычных мыслей и догадок. В конечном итоге к концу учебного года Уфимцев стал замечать, что присутствие Евы, звучание ее мягкого вкрадчивого голоса стали для него далеко не безразличны, а по большому счету и даже приятны, и в этом с немалым удивлением для себя он стал ощущать что-то вроде потребности. Сердечный же ритм Юрия Петровича и вовсе вел себя очень странно и в присутствии Евы выкидывал такие неожиданные коленца, то внезапно ускоряясь, а то и вовсе на время исчезая.
Ну, а если же приоткрыть еще одну сокровенную страничку дум и мыслей математика, то надо честно признаться, что временами Уфимцев испытывал ужасно навязчивое и почти непреодолимое желание подойти, тихонько погладить ее темно-русые с таким красивым медным отливом густые волосы и шепотом, чтобы только она и услышала, произнести ее имя без отчества: «Ле-ена, Ле-еночка». Он даже совсем недавно это увидел во сне и отчетливо запомнил, как сначала сильно взволновался, не решаясь на этот смелый и ответственный шаг, раскрывающий его тайные чувства. А когда все же преодолел свою робость и нерешительность и выполнил то, что хотел, был за это щедро вознагражден. Он прекрасно помнит, ну вот как сейчас, как она повернулась и своими большими лучистыми глазами благодарно и нежно посмотрела на него. И столько в этом взгляде он прочитал для себя хорошего и важного! И этот взгляд до сих пор так и живет в его памяти. Эх, ну до чего замечательным и волнительным был этот сон!
И вот сейчас, именно в эти мгновения, он находился на лавочке и, прислушиваясь к себе, доискивался ответа на совсем непростенькие для себя вопросы: «А что бы это все могло означать? И не пришло ли к нему как раз то самое волнующее и прекрасное чувство, которое временами вспыхивает, как яркая молния, между мужчиной и женщиной, толкая их в пылкие объятия друг друга, и можно ли питать хоть малейшую надежду на взаимность со стороны Елены Владимировны? А что, если…»
Вторая часть предложения одновременно давала надежду и рисовала чрезвычайно радужные перспективы, и в то же самое время пугала мысли холодной змеей сомнений. Знак «минус» он иметь никак не желал. Но в мыслях-то, согласитесь, можно черт знает что нафантазировать, а вот как же все это выглядит на самом деле? Ах, если бы только можно было каким-то невероятным образом, не мучаясь понапрасну, проникнуть в чужую сокровищницу мыслей и отыскать в ней так нужный тебе ответ…
Надо сказать, что в это весеннее полуденное время на бульваре было не столь многолюдно.
И вот как раз в тот самый момент, когда математик с озадаченным лицом отрешенным затуманенным взглядом упирался в могучий ствол более чем столетней липы, мучительно пытаясь докопаться до своего внутреннего голоса, а стрелки его отечественных наручных часов исправно отсчитали с начала дня тринадцать часов и ровно столько же минут, на глазах у него произошло что-то необычное и совершенно невообразимое.
