Мэтью опустил свой голос до шепота:
— Время не истекло, и мы продолжим.
— Ты сам придумываешь правила и заставляешь всех им подчиняться. Мне это не подходит, — взволнованно проговорила Роза.
— Забудь о правилах. Я предлагаю тебе свободу. Надеюсь, что ты способна это оценить, — многообещающе прошептал мужчина.
— Твоя гибкость во взглядах меня пугает. И я не уверена, что наши представления о свободе совпадают, — скептически произнесла девушка.
— А что тебя смущает? — осведомился Мэтью.
— Твое вечное желание вступать в оппозицию к своему окружению, — пояснила Роза.
— И что дурного ты в этом усматриваешь? Тебя бы больше устроило, если бы я был на побегушках у своего напыщенного папочки или у этих самовлюбленных Константинов?
— Мое мнение не в счет... Ты привез меня сюда не для того, чтобы показать Константинам, что вакантное место невесты занято. А для того, чтобы в очередной раз позлить своего отца сомнительным выбором невесты. Тебя полностью устраивает, что я чужеродна этому обществу, неуверенна, неуклюжа, ничего, кроме недоумения, не вызываю. Ты выставил меня посмешищем, но именно этого ты и добивался, — собравшись с мыслями, сумела спокойно произнести Роза.
— Мой отец...
— Знаю-знаю. Твой отец циничное чудовище, расчетливый мизантроп, неисправимый сноб и ханжа, эгоцентрик, каких свет не видывал... Все это мне известно из твоих прежних тирад. Но ты играешь на его поле. Он полностью навязал тебе свои жизненные устои, которые ты неустанно потрясаешь этими клоунскими эскападами, отчего они становятся только прочнее. Впрочем, ты прекрасно знаешь, что однажды займешь его место во главе стола. И даже если по правую руку от тебя будет сидеть не Саша Константин, а другая золотая девочка, то история повторится. Потому что там, где деньги и сытость, никогда не ослабнет хищничество, — с силой проговорила она..
— Ну и?.. — с деланным равнодушием протянул Мэтью.
— Просто позволь мне уйти. Не нужны мне обещанные деньги. Я не могу тут больше находиться, — попросила его Роза.
— Я не могу отпустить тебя. Ты идеальна в своей роли.
— Я это уже поняла. И все же я требую, чтобы ты позволил мне уйти, — настойчиво повторила она.
— Требуешь соизволения? Только ты можешь сочетать несочетаемое, Роза. Требовать можно уступок, подчинения, полной капитуляции. Позволения следует просить, выпрашивать, умолять. Ты уж определись в самой себе. Кто ты? Победитель, который топает ногой и без труда получает все требуемое? Или вечный проситель, который, и трудясь, не получает заработанного иначе, чем через унижения? — назидательно произнес Мэтью.
— В твоем мире, — уточнила Роза.
— Не думаю, что мы из разных миров, — покачал головой Мэтью. — Ответь мне честно, Роза. Ты хочешь уйти из страха перед моим отцом?
— Отнюдь, Мэтью. Твой отец меня не пугает, — ответила Роза.
— Тогда по какой причине?
— Я боюсь проникнуться симпатией к тебе. Не к Мэтью Готье — бесподобному ловеласу со своеобразным чувством юмора и исключительными манерами. А к Деметриосу-младшему, который, как проблемный инфант, неустанно бесится, делит людей вокруг себя на полезных и не очень, симпатичных и отталкивающих, забавных и занудных, манипулирует ими для своих незрелых утех. И при этом имеет наглость чувствовать себя обделенным, несправедливо обиженным... Я предпочитаю сохранить о тебе другую память. Хочу, чтобы для меня ты остался тем бесстрашным спортсменом, который спас меня из полыньи, который заставил меня критически оценить собственные привычные представления, всерьез переосмыслить свою жизнь, иначе взглянуть на себя...
— Ты думаешь, что я так же безнадежен, как мой отец? — сдавленным от ярости шепотом перебил ее Мэтью.
— Только если твой страх перед ним делает тебя малодушным.
— Я гонщик. Я умею противостоять страху, — гордо заверил ее Мэтью.
— Искусственно созданному страху, смоделированному страху, управляемому страху, — уточнила Роза. — А отец — это все стороны давления. Физического, психологического, морального, социального...
— Стоп! — прикрикнул на нее Мэтью, оборвав размеренную нотацию. — Прекрати разговаривать со мной как с недоумком. Что ты о себе возомнила?
