— Вы говорили, что Гонконг очень разный, — сказал он Сильвии. — Теперь я понял, что вы имели в виду.
Сильвия кивнула.
— Да, это так. Многие приехали сюда из Китая в поисках лучшей доли, а некоторые, зная, что им придется жить в бедности, все же предпочли быть бедными, но свободными. — Сильвия взяла Илая под руку. — Уровень жизни в Гонконге постепенно растет, но не так быстро, как хотелось бы. Я очень надеюсь на то, что скоро все наладится!
Сколько раз в самых различных ситуациях Илаю доводилось слышать подобные слова! Нет, он не разделял оптимизма Сильвии…
Они дошли до конца Леддер-стрит и свернули на шумную Кэт-стрит, где продавались, по словам Сильвии, товары почти со всего света. Вдруг Сильвия остановилась и, взглянув на свои наручные часы, заволновалась:
— Уже почти полдень. Мне нужно возвращаться в автобус. После обеда у нас запланирована еще одна экскурсия. Вы остаетесь здесь или пойдете со мной, Илай?
— Пожалуй, я останусь здесь, — ответил он. Посмотрев ей в глаза, он предложил:
— Давайте сегодня вечером поужинаем вместе?
Сильвия улыбнулась:
— Оригинальное предложение! А я-то все думала, догадаетесь вы пригласить меня на ужин или нет!
— Прошу извинить меня, достопочтенный, — вежливо произнес Йн Чань, низко кланяясь и презирая себя за униженные манеры. — Когда пришло ваше сообщение, я находился на фабрике. Ситуация складывалась таким образом, что я не решился уйти в неположенное время.
Линь Кэ кивнул и спрятал руки в длинные рукава халата.
— Все нормально, сын мой, — сказал он. — Я был слишком нетерпелив. Выдержка — это качество, которого не хватает многим.
Йн Чань опустил глаза. Как же он ненавидел этого мерзкого старика! Как ему было противно мчаться к нему, как собака, которая по первому свисту бежит к хозяину, и угодливо поддакивать в надежде на его ободряющий кивок. Но Йн Чань, как и все китайцы, чтил традиции. Он относился к Линь Кэ с уважением — к его почтенному возрасту и авторитету.
Что же понадобилось Линь Кэ от скромного молодого рабочего фабрики?
— Ты трудишься на фабрике Вановена, и именно поэтому я и хотел тебя видеть, — словно угадав мысли Йн Чаня, сказал Линь Кэ. — До меня дошли слухи, будто рабочие собираются бастовать, если этот белый дьявол не закроет фабрику на праздник. Это правда?
— Да, достопочтенный, это правда, — ответил Йн Чань. — Хозяин фабрики должен уважать наши традиции.
— Ты организатор забастовки?
— Рабочие доверяют мне, — с гордостью ответил Йн Чань. — Мы должны сами бороться за свои права, ведь у нас нет профсоюза!
Линь Кэ задумчиво посмотрел на молодого рабочего.
— Никогда бы не подумал, что ты такой ярый защитник угнетенных! — усмехнулся он.
Лицо Йн Чаня вспыхнуло.
— Наши люди имеют право на отдых! — с дрожью в голосе воскликнул он. — Этот Вановен закрывал свою фабрику на европейский Новый год!
Линь Кэ махнул рукой и безразличным голосом сказал:
— Ладно, это несущественно. Перейдем к делу.
Итак, вы планируете организовать забастовку…
— Да, но мы не хотим, чтобы получилось как в шестьдесят седьмом году, когда на фабрике вспыхнул настоящий бунт. Мы обсуждаем с рабочими предстоящую забастовку и пытаемся выработать план действий.
— Вы собираетесь бастовать на Новый год, потому что в этот день полиции будет не до вас? Я правильно понял?
До чего же умен и проницателен этот старик, подумал Йн Чань. Надо вести себя с ним осторожно.
— Да, вы правы, достопочтенный. Но существует и еще одна причина, которая толкает нас на забастовку: иностранный дьявол Вановен распорядился, если в этот день рабочие не встанут к станкам, уволить их немедленно.
— Понятно, он действует как настоящий хозяин.
А скажи, сын мой, к чему все-таки вы склоняетесь: провести мирную демонстрацию, подобную тем, что регулярно происходят в Штатах, или же вы настроены на решительные действия?
— Пока мы обсуждаем варианты, — уклончиво ответил Йн Чань. — Большинство рабочих не хотят насилия.
— Но в случае провокации ваша забастовка неизбежно перерастет в кровавый бунт, — заметил Линь Кэ.
— Такой вариант не исключен, — согласился Йн Чань.
Почему старик так настойчиво расспрашивает о фабрике? Что ему нужно?
