И вот гонки кончились, толпы зрителей понемногу редели.
Но на скамьях еще было полно людей — многие ждали, когда освободятся проходы, и от нечего делать разглядывали расходящийся народ в бинокли, монокуляры, подзорные трубы и даже в снятые с ружей оптические прицелы.
Среди них в гуще зрителей западной трибуны решительно ничем не выделялись трое молодых мужчин в свободной летней одежде — спортивных рубашках, черных майках и длинных широких шортах по моде сезона. Расположившись в рядах по другую сторону арены, прямо напротив трибуны, где сидели Пастух, Док и Артист, двое из них молча отслеживали каждое движение объектов наблюдения в мощную дальнобойную оптику. Дистанция была немалая — свыше двухсот метров. Но через линзы мощных приборов лица Пастуха и его друзей, казалось, были совсем рядом. А третий, чуть прикрыв глаза, отрешенно-сосредоточенно вслушивался в то, что звучало в обычных с виду наушниках от карманного плеера.
— Вижу всех… Все в сборе… Кроме шестого, — переведя какой-то черный рычажок на своей зрительной трубе, едва слышно пробормотал один из наблюдателей и коснулся серебряной «сережки» в мочке уха. — Звук в порядке. Принимаем отлично.
Наши действия?
— Можете приступать, — отозвалась «сережка».
— Дополнительные указания?
— Проводим основной вариант.
— Подтвердите — работаем вариант "А"?
— Подтверждаю… Облачившись в белоснежный спортивный костюм призера, окруженный десятками людей с видеокамерами и фотоаппаратами, Боцман смущенно поднялся на пьедестал.
Замелькали вспышки, заиграла музыка. Он растерянно принял из рук двух длинноногих блондинок в супермини ключи от своего «форда» и уселся за руль.
Завел мотор и тронулся вперед, чтобы описать вдоль трибун круг победителя.
— Может, пойдем отсюда, а? — оторвавшись от окуляров бинокля, обернулся к Ивану Артист.
— Да нет уж, дождемся… триумфатора, — возразил Док.
— Вон Муха, — сказал Пастух.
И точно, маленький стройный Мухин устало карабкался по разбитым ступенькам, забираясь все выше от яруса к ярусу — туда, где сидели его друзья. Добрался наконец, перевел дух.
— Здорово! Ну… как? — растерянно и как бы виновато переводил он глаза с одного на другого.
— Если вы ждете аплодисментов, господин Мухин, — сказал Артист, — можете утереться. Не дождетесь.
— Да что я, не понимаю? — махнул рукой Олег. — Это Боцман, зараза, меня втравил! Хорошо хоть, тачка не своя была. Всмятку! И на мне ни одного живого места нету!
— Дураки живучи, — утешил его Док.
— Как считаешь, — спросил Артист, — увидим мы сегодня эту фигуру поближе? — и кивнул в ту сторону, где Боцман завершал почетный тур вдоль трибун.
— А вот посмотрим, посмотрим… — угрожающе протянул Перегудов. — А то я ему такую микстуру пропишу — не то что нас, мать родную забудет!
В то же самое время с противоположной трибуны на Пастухова и его друзей смотрел в сильный бинокль еще один человек — довольно высокий, сухощавый, лет пятидесяти. Его худое лицо с потухшей сигаретой в углу крепко сжатого рта было напряжено и сосредоточено. Он пристально всматривался в каждого, время от времени переводя бинокль на победителя Хохлова, неловко топтавшегося у своего «форда» в окружении завистливых зевак.
Наблюдатель усмехнулся и перевел взгляд оптики на тех троих, что одновременно с ним вели наблюдение за Пастухом, Доком, Артистом и остальными.
Придерживая одной рукой у глаз тяжелый бинокль, он другой извлек из нагрудного кармашка плоскую черную зажигалку, поднес ко рту и щелкнул крышкой кресала. Но огня почему-то не высек. Вместо язычка пламени из зажигалки вылетел почти незаметный тоненький штырек антеннки.
— Работу продолжаем… — быстро проговорил странный курильщик в свою странную зажигалку. — Все здесь. Теперь предельное внимание… — Мы готовы, — пискнула «зажигалка» и снова исчезла в кармане рубашки.
Наблюдатель взглянул на часы. Было двенадцать двадцать пополудни. Он чуть повернул голову, и к нему тотчас торопливо шагнул молодой человек лет тридцати.
— Ну как?
— Похоже, сработало, Михаил… — тихо сказал старший. — Кажется, заглотнули… Окруженный чужими улыбающимися людьми, которые тянулись пожать ему руку и наперебой требовали немедленно ехать с ними в ресторан обмывать победу, ошалевший Боцман искал глазами друзей. Но их не было поблизости, хотя он знал, что они должны быть здесь.
