Многие подруги Эмилии, в основном одинокие, завидовали ей:
— Вот это отношения, о которых можно мечтать! Постоянных обязанностей нет, постоянного обслуживания не требуется, а от скуки гарантирована! Не одинокая! И ссориться некогда и не из-за чего!
Тут они заблуждались, впадая в идеализм. Влекомов и Влекомова (Эмилия сохранила фамилию экс-супруга) и в этих сложных условиях находили возможности для ругани. Этому способствовал врожденный ехидный характер Влекомова. Эмилия же в результате многолетнего общения с ним сумела обзавестись лишь легкой ехидцей.
Время от времени у нее возникала необоснованная надежда выдоить из Влекомова какую-нибудь конкретную пользу типа забитого гвоздя, зиждущаяся, видимо, на наличии у него ряда вторичных половых признаков. Вот и сейчас Эмилия взяла себя в руки, подождала, когда Влекомов перешел к чаю, всасывая его, горяченный, с блаженно зажмуренными глазами, и осторожно намекнула:
— Не покачивает на веранде?
— Да ты всего по одной налила! — обиделся Влекомов. — И то, чтоб самой согреться!
— Веранду перекосило мою! — отбросила Эмилия дипломатию. — Приподнять бы ее да опору поправить или еще одну подвести!
— Это можно, — кисло согласился экс-супруг. — Вот свою ступеньку доделаю…
— Угу! На следующей неделе, значит, — кивнула Эмилия.
Влекомов пожал плечами.
— Интересно, на каких идиотов это рассчитано? — кивнул на экран телевизора депутат Госдумы, член Комитета по науке и образованию «моноросс» Иванов Борис Натанович, доктор филологических наук. Докторскую диссертацию он защитил уже в депутатах. Можно ходить в кандидатах наук, будучи кандидатом, но депутатом — как-то неприлично, следует становиться доктором наук.
Секретарь Бэллочка покосилась на экран, прислушалась к голосу комментатора и, кокетливо улыбнувшись, показала рукой за окно. Борис Натанович заржал от души, утробно:
— А ты права! Они скушают! Им чем больше желтизны, тем вкуснее. Истинные проблемы науки им неинтересны и непонятны! — Иванов взглянул на Бэллочку затуманенным взором и, воодушевившись, продолжал: — Они считают, что, заплатив свои жалкие налоги, имеют право смотреть и слушать все, что им интересно. То есть — сплетни, слухи, любую чепуху, которая возбуждает их нездоровое любопытство!
«Понесло! — с досадой подумала Бэллочка. — Ему же минут пятнадцать требуется глаголить, чтобы добиться эрекции!»
Она сегодня спешила: у нее предстояло свидание, которое могло стать решающим. А ведь надо будет принять душ, сменить белье, нанести макияж. А Борис ни на какие способы, испытанные на нем искусной Бэллочкой, не реагировал. Только на собственные зажигательные речи.
«Может, он потому и в депутаты пошел? — догадалась Бэллочка. — Потому и летит в кабинет после заседания комитета, запирается…»
И Бэллочка начинает спешно расстегивать свои кофточки-юбочки. Жаль, Борис не позволяет заранее снимать колготки. Сколько их пострадало!
Правда, он компенсирует потери с избытком, но ведь надо же выходить на улицу, в коридоры, в туалет, наконец!
— А ты держи запасные на рабочем месте! — посоветовал ей как-то удовлетворенный шеф.
Практичность была его отличительной чертой.
Бэллочка теперь так и делала. И еще перешла на чулки с резинками. Целее, быстрее и сексуальнее. Быстрее Борису не очень нравилось. Пропадали элементы преодоления сопротивления.
Пришлось Бэллочке заменить указанные элементы дополнительной дозой стонов и вялых уверток.
На том и сошлись. В этот раз тоже.
Расположившись грудью на столе, Бэллочка имитировала страсть и досматривала передачу, послужившую причиной внепланового соития.
— Таким образом, — заключил эксперт на экране, — расшифровка знаков, наряду с анализом химического состава материала аппарата и его радиоуглеродной датировкой, являются первоочередными задачами по исследованию объекта. По имеющимся на данный момент данным, вероятность космического происхождения объекта или земного может оцениваться как пятьдесят на пятьдесят, — закончил эксперт.
Так же поступил и депутат Иванов. Но не самоустранился, как обычно, а призадумался. А это после того вообще необычно.
