– К чему?
– К тому, что ты не имеешь к этому отношения, – ответил пожилой криминалист и взял турку. – Я на пенсии уже восемь лет, но каждый раз, когда вижу фотографии с места преступления, понимаю, что хочу быть там. Просто чтобы убедиться, что ничего не упущено.
Он налил в турку воды. Вистинг сидел за столом перед окном, напротив места Хабера, где уже были чашка кофе, сегодняшняя газета и опустошенная пепельница.
– Мы тогда взяли виновного, – сказал Хабер и поставил турку на плиту. – Сесилию Линде убил Рудольф Хаглунн.
Вистингу хотелось бы тоже в этом не сомневаться.
– Я тоже так думаю, – сказал он. – Но хотел бы, чтобы мы могли это доказать. Отмести все разумные сомнения.
Он рассказал Хаберу о новом анализе трех окурков с перекрестка Гюмсеред. Пожилой техник-криминалист слушал, не говоря ни слова. Когда Вистинг закончил, вода в турке закипела. Хабер снял турку с плиты, положил пять ложек кофе из жестяной банки и, пока кофе настаивался, нашел чашку для Вистинга.
Он стоял спиной к столешнице и ждал.
– Значит, третий окурок подменили одним из тех, что остались после перекуров между допросами? – подытожил он.
– «Петтерэйес Бло № 3».
– Ты составил список?
– Что ты имеешь в виду?
– Ты знаешь, что я имею в виду! – Хабер казался разочарованным. – Список тех, кто работал с делом.
– У меня есть список, – признался Вистинг.
– Поделенный на курящих и некурящих?
– Я не знаю, кто курил, а кто нет, – ответил Вистинг. – И тем более не знаю, кто курил «Петтерэйес». К тому же работа с делом тут, возможно, и ни при чем. Подобрать за ним окурок мог кто угодно.
Хабер поставил турку на стол.
– С чего-то же ты должен начать, – сказал он и разлил кофе по чашкам. – Список у тебя с собой?
– Я помню имена.
Хабер снова поставил турку на плиту и сел.
– Можешь начать с меня, – сказал он, отодвинул занавеску и взял пачку табака, лежавшую на подоконнике. «Петтерэйес Бло № 3». – Я думаю, что ту же марку курил и Кай Скудде, и Магне Бергер. И Туре Акре, и Ула Кисте. Он иногда у меня стрелял. Хокон Мерк курил трубку, Эйвинд Ларсен свои сигариллы. Видар Брунебакк курил табак «Эвентюрбландинген», Свейн Тейген курил самокрутки с фильтром, а Франк Рубекк – «Тидеман Гюль». Курил «Тидеман Гюль» и жевал пастилки «Фишерманс френд».
Говоря, Финн Хабер открыл пачку и насыпал табак в тонкую папиросную бумагу.
– Все они – хорошие парни, – продолжил он и скрутил сигарету.
– Где хранились окурки? – спросил Вистинг.
Хабер лизнул бумагу.
– В холодильнике, – ответил он и отщипнул лишний табак, торчавший с двух сторон сигареты.
– Пакеты не были запечатаны?
Пожилой криминалист отложил самокрутку и взял чашку с кофе. Он, казалось, задумался.
– Пока там лежали – нет, – сказал он наконец. – Их не запечатывали до отправки по почте. Когда ходатайство о лабораторном исследовании было написано и послано в Институт судмедэкспертизы. В принципе, кто угодно мог зайти туда и подменить окурок.
– Не кто угодно, – поправил его Вистинг. – Кто-то из нас.
Винн Хабер молчал. Вставил сигарету в угол рта, взял с подоконника зажигалку и прикурил. Его взгляд скользнул к беспокойному морю. До них донесся звук – как будто хлопала на ветру дверь.
Вистинг взял чашку и попробовал кофе.
– Кто-то залез ко мне в дом, – сказал он и отпил. – В летний дом.
– Ты сейчас там?
Вистинг кивнул и достал мобильный.
– Кому-то интересно, что я выяснил.
Он показал фотографию следа сапога.
Хабер глубоко затянулся сигаретой, взял ее большим и указательным пальцами и положил на край пепельницы, потом мобильный Вистинга и достал из нагрудного кармана очки.
– Кто-то из нас, – сказал он.
– Возможно.
Хабер покачал головой.
– Нет. Это точно кто-то из нас, – сказал он и ткнул в экран телефона. – Я уже видел такие следы.
Вистинг наклонился над столом. Хабер держал телефон так, что оба видели фотографию.
– Много раз видел, – продолжил он.
– Где?
– На разных местах преступления. – Его палец постучал по экрану. – Это полевые сапоги «Альфа М77», – сказал он. – Выдаются полицейской службой снабжения.
Вистинг откинулся на стуле. У него самого были такие сапоги, стояли в шкафчике в подвале полицейского участка.
