– И какой именно? – нарочито алчно загорелся я. – Как он будет выглядеть в цифрах?
– Десять процентов от найденных церковных сокровищ. Остальное принадлежит мне.
«Старая сука, тебе не принадлежит даже пыль с этих окладов!» – хотелось взорваться мне, но, вежливо улыбнувшись, я согласно кивнул:
– Сумма подходящая. Как и где мне вас найти?
– Мы остановились в отеле «Волжский закат», номер 321, а телефон я вам сейчас запишу.
* * *
По идее, мне следовало навестить вдову Кондратову, потому как у меня появилась уверенность, что эти два преступления – ограбление банка и убийство старой учительницы – между собой связаны. Но, принимая во внимание тот факт, что она еще не вполне оправилась после похорон, я решил перенести свой визит на послезавтра. А пока по уже знакомому пути направился в Белое.
Баба Люба оказалась дома (а где ж ей еще быть?). Посреди огорода, согнувшись в три погибели, она старательно и сосредоточенно выдирала сорняк.
– Бог в помощь! – еще из машины крикнул я. – Будь здорова, баба Люба.
– Спасибо, Константин, в гости пожаловал? Как голова-то, поди, болит?
– Есть немного, – протягивая традиционный гостинец, сознался я и, видя некоторое недовольство, тут же поспешил заверить: – Не беспокойтесь, я на минутку.
– А чего ж на минутку, – с сожалением оставив работу, вытерла она руки о подол, – заходи уж, коль приехал.
– Даже и заходить не буду, вас отвлекаю, да и самому некогда.
– Смотри сам, а я что тебе хотела сказать-то: тут вчерась, аккурат после твоего отъезда, знаешь кто появился?
– Знаю, баба Люба, появилась Зоя Андреевна с мужем.
– Точно, поди ж ты! А откуда тебе-то знать?
– Были они у меня, просили помочь с поиском дедовского клада.
– Прям для них он его прятал! – поджала старушка губы. – Умные больно, как я погляжу. То-то она позавчера все вынюхивала да выспрашивала. Кофточку мне подарила, вертихвостка парижская. Она там за границами сколько-то лет барствовала, а мы в навозе ковырялись, а теперь нате-пожалуйте! Нет, так не бывает, да и добро-то церковное, зариться на него не моги.
– Я тоже так думаю, баба Люба. А вы знали, что Мария Андреевна несколько лет тому назад ездила к Зое Андреевне в Париж?
– Тю-ю! Что ты говоришь! Откуда ж мне было знать? А нам она арапа заправляла, что в дом отдыха едет. И вправду, вернулась загоревшая. А ты не врешь?
– Да какой же мне смысл вас обманывать?
– И то верно, ну пойдем в избу, что ли? Я сейчас наливочки нацежу.
– Не могу, баба Люба, в следующий раз, я приехал кое о чем тебя спросить.
– Ну и спрашивай, чего стесняешься-то, как неродной.
– Сколько у вас в селе проживает народа?
– Во куда загнул, – удивилась она. – Тебе-то зачем? Десятка три, наверное, наберется, и то не народ, а так – одни старики да старухи.
– А много ли среди них долгожителей? Тех, кто лично знавал Алексея Михайловича?
– Да откуда ж им быть? Померли все, разве что старуха Михеевна, она с десятого года, да бабка Александрова – та малость постарше, да ее внук еще по весне в район забрал. За каким лешим она ему понадобилась, никто не знает. И чего…
– А как мне найти Михеевну? – перебил я бабулины рассуждения. – Она здесь живет?
– А где ж ей еще жить? С дочкой Семеновной она век коротает.
– Далеко ли отсюда?
– Дальше некуда. Прямо через дорогу. Ты у них двух курей раздавил. Нехорошо.
– Нехорошо, – согласился я и прямым ходом отправился через дорогу.
Семеновной оказалась та самая толстая бабка, что появилась на месте происшествия одной из первых. Она, как и баба Люба, ковырялась в огороде, но давалось ей это значительно труднее. Об этом можно было судить по ее тяжелому дыханию и потному, красному лицу. Упреждая ее упреки, я начал первым.
– Здорово, Семеновна! – заходя во двор и уворачиваясь от злющего гусака, бодро поздоровался я. – Как живете-можете?
– Хорошо, – настороженно, ожидая пакости, ответила она. – Кабы еще кур не давили.
– А я за тем и приехал, – весело отозвался я. – Хочу заплатить за материальный ущерб, который я вам причинил.
– Правда, что ли? – заволновалась бабка. – Вы не шутите?
– Нет. Сколько с меня причитается?
– Не знаю, – растерянно заморгала она. – Я их никогда не продавала.
