– Пить, – то ли прошипел, то ли прошептал я.
Кроваво-красный маникюр протер мои пересохшие губы влажной салфеткой. Потом ее руки коснулись головы, а перед глазами в глубоком вырезе халата появились две освобожденные резвящиеся титьки. Розовый сосок одной из них почти касался рта. Вытянув губы трубочкой, я плотно прижал его.
– Ого, мальчика потянуло на секс, – словно боясь спугнуть меня, констатировала женщина. – Значит, будет жить.
– Ты кто? – не выпуская соска, одним языком спросил я, чувствуя, как просыпается мое мужское начало вместе с головной болью.
– Твоя спасительница и соседка со второго этажа.
– Ты замужем? – лежа трупом, наглел я.
– Замужем, но мужа дома нет.
– Где он?
– Полгода уже по заграницам мотается.
– Полежи со мной.
– Тебе нельзя, у тебя сильное сотрясение, а возможно, и черепная трещина.
– Жалко! Мне очень хочется к тебе прижаться.
Тихонько засмеявшись, она сбросила халат и осторожно, боясь меня потревожить, легла под бок.
– Ого, это ты называешь просто полежать?
– А это не я, это он сам. Он всегда поступает помимо моей воли. А почему я голый?
– Я раздела тебя, когда притащила сюда. Ты был грязный, как черт. Пришлось тебя протирать влажным полотенцем и туалетной водой. Не двигайся, Господи. Дает же Бог людям. Не двигайся, я сама, только не помри, что я тогда делать буду.
Женщина изголодалась, впрочем, как и я. До утра продолжалось наше взаимное истязание, для меня оно периодически сменялось головной болью.
Под утро мы забылись, но ненадолго. Где-то в глубине квартиры послышался посторонний звук. Я, резко открыв глаза, напрягся, готовый тотчас же вскочить.
– Не волнуйся, – не открывая глаз, успокоила она. – Это Федор хулиганит, в холодильник полез.
– Какой еще Федор? У тебя сын?
– Нет.
– А кто он? Мужу доложит?
– Нет. Сейчас я тебя с ним познакомлю. Федор, иди сюда. Иди ко мне.
Послышались странные шаги какого-то непонятного существа. И вот уже над нами нависла громадная голова дога с красноватыми прожилками на белках глаз. Утробно рыкнув, он потянул одеяло.
– Отстань, пес, поди вон.
Недовольно буркнув, собака, словно подлодка в узком фарватере, начала разворачиваться.
– Между прочим, он тебя спас и гнал твоего лиходея до самой дороги.
Вот оно что. Вчерашнее мое приключение вспомнилось четко и подробно. Я поднимался по лестнице в кромешной тьме, и где-то после второго этажа меня долбанули по лбу.
– Как ты меня нашла?
– Мы с Федором собирались на прогулку. Я уже натянула на него намордник и пристегнула поводок, когда в подъезде раздался громкий и сухой выстрел. Открыв дверь, я осветила темноту. Ты лежал на спине с залитым кровью лицом, ноги находились на лестнице, ведущей вверх, а голова лежала на нашей площадке. Над тобой склонился высокий худой человек в темных очках, при бородке. В тот момент он поднимал дубинку, чтобы ударить тебя во второй раз.
Отпустив поводок, я подтолкнула Федора. Он сбил твоего лиходея с ног, но тот каким-то образом, перекувырнувшись через перила, оказался пролетом ниже и тут же бросился прочь. Первая дверь подъезда у нас открывается вовнутрь. К тому же она на пружине. Это и остановило Федора. Пока я спустилась и освободила ему путь, время было потеряно. И все же он нагнал его, когда тот садился в машину. Если бы не намордник, то твой убивец сидел бы в тюрьме. А так он только прокусил ему одежду и вырвал клок материи.
– Что?
– Вырвал клок материи.
– Где он? – Не реагируя на боль, я привстал.
– У меня.
– Покажи. – В натуральном костюме Адама я уже стоял в передней.
– Лежи, ненормальный, у тебя сотрясение. Там он, на трюмо.
– У меня не может быть сотрясения, – через минуту, разглядывая клок материи, сообщил я. – Для того чтобы иметь сотрясение мозга, нужно иметь мозг.
На моей ладони лежал кусок материи зеленого цвета. Именно в таких штанах вчера щеголял Длинный Вован. Какой же я идиот! Ведь все очень просто. Братишки договорились и действуют сообща. Опять меня втягивают в грязное дело, используя как ширму или марионетку.
– Тебя как зовут, милая женщина?
– Валентина.
– А меня…
– Константин Иванович Гончаров.
– Откуда тебе известно?
