– Это же надо, сам Константин Иванович к нам пожаловал, – высовываясь из узкого бокового коридорчика, промурлыкал Блевако. – Почет и наше вам уважение. Мальчики, пропустите господина Гончарова. Сейчас и впредь всегда ему зеленый свет. Чем могу быть полезен, Константин Иванович? – пропуская меня в кабинет, медоточился Семушкин. – Какие-нибудь новости? Есть результаты?
– Нет, пока вопросы.
– Постараюсь помочь.
– Вам никогда не приходила в голову мысль, что убийц было двое?
– Нет, да и экспертизой установлено, что действовал один человек.
– Возможно, возможно. Скажите, братья Поляковы не были знакомы с убитыми лично?
– Этот вопрос следователь задавал нам не раз. Нет, нет и еще раз нет.
– Почему такая уверенность? Вы ведь не Поляков?
– Да, конечно. Стопроцентной уверенности у меня быть не может. Но в фирме я работаю два года и ни разу их имен не слышал. Ни в одном документе их фамилии не фигурировали.
– Но возможно, братья обращались ранее к Юшкевичу и Крутько по вопросам чисто личного характера. Например, установка коронки, моста? Или их объединяло хобби Крутько – нумизматика.
– Оставьте. У них лошадиные зубы, а нумизматическим объектом мог служить только доллар.
– Хорошо, кто ведет следствие?
– Официально прокуратура, следователь Кедров Сергей Анатольевич, а неофициально пытается пристроиться начальник милиции, зачем не знаю. Возомнил себя великим сыщиком.
– «Осел останется ослом…» Туп, как азиатский сурок…
Невольно я хмыкнул и, не желая заострять внимание на этом вопросе, переменил тему:
– Владимир Яковлевич, во всей этой истории или историях вы ничего не рассказали мне о супругах наших мертвецов.
– Банально. Жена Юшкевича, тридцатилетняя мадам Кати, явилась в день похорон прямо на кладбище, когда гроб уже закопали. С воем она упала на могилу и задрыгала голыми ляжками. Хватило ее минут на пять. На поминках она уже вовсю веселилась и пела скабрезные частушки.
– Кати? Она что, француженка?
– Ага, с Ивановского текстильного комбината. Катька Жукова, проститутка районного масштаба.
– Зачем же он женился на ней?
– Когда вам будет шестьдесят, такого вопроса вы не зададите.
– Наверное. Дочка у нее от Юшкевича?
– Вы посмотрите на нее сами, – сдерживая улыбку, ядовито посоветовал адвокат. – Тогда мои комментарии не понадобятся. Вот ее адрес, наверное, поговорить вам с ней будет полезно. Очень мне подозрительны подобные браки. К хорошему они не приводят. Кстати, во втором случае, в случае с Крутько, брак аналогичен. Тоже пятидесятилетний хрен, возжелав молодого мясца, привел в дом двадцатилетнюю девочку-шлюшечку. А та на похороны не явилась вообще. Приехала дней пять назад и сразу начала напрягать следователя на предмет богатейшей коллекции мужа. Вынь да положь ей мужнины сокровища. До генерального прокурора обещалась дойти.
– Во сколько оценивалась коллекция?
– Мне этим интересоваться непозволительно и нетактично, а вам стоит побывать в обществе нумизматов.
– Конечно. Могу ли я увидеть Владимира Полякова?
– Вне всякого сомнения, пойдемте. Извините, все не решаюсь спросить, почему у вас такое необычное лицо. Лоб забинтован…
– Потому что по нему вчера поздним вечером стукнули дубинкой, и, сдается мне, сделал это уже знакомый нам тип.
– Батюшки, могли ведь убить!
– Почему – могли? Почему во множественном числе? Вы только что уверяли, что убийца работает один? Значит, у вас есть какие-то основания?
– Ничего у меня нет, – резко оборвал юрист. – Просто с языка сорвалось, вот и все, идем к Владимиру Петровичу.
Странно, думал я, проходя мраморным коридором, странно, чтобы у адвоката с колоссальной практикой что-то просто так срывалось с языка.
– Кого я вижу… – протянул Длинный Вован, чуть оторвав тощий зад от кресла. – Ну и видок. Подходяще тебя обработали.
Он с удовольствием рассматривал мою физиономию, а я его брюки. Но как бы я ни ловчился, заглянуть ему за спину не мог. Однако, вне всякого сомнения, на нем красовались все те же вчерашние брюки цвета морской волны.
– И где это тебя так массировали?
– А то ты не знаешь.
– А что я тебе, ясновидец, Ванга какая-нибудь? Тогда бы я обошелся без твоей помощи. Где уделали?
