- В ноль тридцать тело обнаружил её собственный сын.
- Вот как? Это интересно. Объясните.
- Дело в том что он студент первого курса, а по вечерам подрабатывает в том же театре в качестве рабочего сцены. После спектакля они разобрали декарацию, поставили новую и разошлись по домам.
- Откуда вам это известно? - Удивляясь такой осведомленности спросил я.
- Я говорю с его же собственных слов.
- Это он вам лично рассказывал? - Еще более заинтересованно повторил я вопрос.
- Да нет, - удивляясь моей настойчивости ответил тесть, - всему театру.
- Как его зовут и где он сейчас? - Сам не зная для чего спросил я.
- А тебе зачем? Его сейчас даже следователь не трогает. Сегодня похороны отца. Сам понимаешь... - Буйволом вздохнул полковник.
- Понимаю. Сегодня отца, а послезавтра матери.
- Такой вот сикамбр получился. Что и говорить, досталось пацану.
- Досталось. - Протянул я в раздумье. - Отец, а через пару дней мать. Отца убили на сцене, мать же не получилось. Тогда применили более действенные меры.
- Что ты хочешь этим сказать? - Заволновался Ефимов.
- Ничего, просто то, что сынишка рабочий сцены, только и всего.
- Ну даешь! Неужели ты думаешь, что это его работа?
- Кто его знает. - Уклончиво ответил я. - Чем черт не шутит когда бог спит. Согласитесь, что ему как никому другому были доступны все сценические ловушки. Тут тебе и штанкет под рукой, тут штырь от прожектора. И главное комар носа не подточит. Все тихо и естественно.
- Черт его знает, но он же ревет белухой.
- А по вашему он должен хохотать и по стук кастаньет плясать качучу?
- Ты прав. - Задумчиво массируя седловину носа отозвался тесть. - Но подожди, я не понимаю зачем он это сделал. Какие цели он преследовал? Я не вижу мотива.
- Ну за этим дело не встанет, я сейчас вам придумаю десяток. Во первых, ограничение в свободе, в средствах. Во - вторых, жесткие, непосильные требования со стороны родителей. А в третьих, возможное унижение чести и достоинства молодого человека, оскорбление, рукоприкладство и так далее.
- Ну ты, Костя, даешь! - Заржал, захрюкал Ефимов. - Если так, то каждый второй дитятя своего родителя кончал бы во младенчестве.
- Все это я сказал чисто условно, а если серьезно, то наиболее вероятной причиной убийства родителей может быть пристрастие их детей к наркотикам. Совсем недавно у меня был аналогичный случай.
- Я знаю. Над твоими словами следует серьезно подумать. - Авторитетно заявил полковник и я подумал, что на том мою миссию следует считать оконченой, но как и всегда оказался неправ. - Костя, ты должен мне помочь! - Уже через минуту с пафосом выдал он. - Я должен раскрыть это грязное преступление.
- Следствие ведут Колобки?! - Бестактно рассмеялся я. - Перестаньте ребячиться. Зачем это вам? У вас своих дел не проворот, фирму надо поднимать. А вы ерундой занимаетесь. Или старческий маразм начинается?
- Ничего ты не понимаешь, - Обиженно засопел он. - Я должен доказать!
- Кому и что? - Пытаясь выбить из него дурь ядовито спросил я.
- Хочу доказать, что я ещё на что - то гожусь. А кому? Может быть самому себе.
- Похвально, ну что ж доказывайте, а я - то причем?
- Скотина ты, Костя! А ещё зятем называешься. Ты ж понимаешь - мне не вытянуть.
- Но у вас целый штат охранников. Почему бы вам их не подключить?
- В основном я набирал бойцов, а тут их качества не понадобятся.
- Ладно, с вас причитается. К вечеру достаньте мне домашний адрес Комаровых и узнайте фамилии их бывших близких друзей. Попробуем...
Покойные супруги Комаровы близкими друзьями обзавестиь не успели, потому как приехали в наш город полгода назад. Жили они в театральном общежитии, где имели две комнаты в трехкомнатной квартире. Эти сведения, равно как ксерокопии их трудовых книжек и личных дел, мне в тот же вечер представил тесть. Он так же добавил, что похороны Виктора Комарова прошли успешно, а тело его жены, Нины Комаровой уже завтра утром будет перевезенопе из морга в театр и возле него будет неотлучно дежурить скорбящий сын.
- Ты, Костя, до похорон его лучше не трожь, а то мало ли что, вдруг мы на него напраслину возводим, потом сами от своего дерьма не отмоемся. - Как - то застенчиво и виновато в заключении прогудел тесть. - И вообще... Я подумал...Может ты был прав, незачем нам будоражить эту воду, ну их совсем...
