Голос... Он звучал из древней заводной «Виктролы». На ней с необычно большой скоростью вращалась грампластинка. Получается, голос записан?
— Да, вы, наверное, правы, — пробормотал Джо. — Семь лет назад было самое время покупать... Вы прямо отсюда и ведете свои поиски?
— Я здесь работаю, — отвечал голос Глиммунга из «Виктролы». — Я работаю и во многих других местах... во многих звездных системах. Теперь, Джо Фернрайт, я хотел бы сообщить вам, в каком положении вы находитесь. Для полиции вы просто повернулись и ушли, а им что-то помешало остановить вас. Но за вами послали наряд, и теперь вы не можете вернуться домой или в мастерскую...
— Не попав в лапы к жандармам, — закончил Джо.
— Вам этого хочется?
— Возможно, это мне суждено, — заявил Джо стоически.
— Ерунда. Ваши жандармы глупы и злобны. Я хочу, чтобы вы увидели Хельдскаллу — такую, какой она была до потопа. Вы-ы-ы-ы-ы... — и фонограф остановился. Джо, взявшись за ручку, завел его снова, переживая целую сумятицу чувств. Вряд ли бы он сумел их описать, если б его об этом попросили. — Вы-ы... вы найдете оптический прибор справа от себя на столе, — продолжил Глиммунг. Пластинка теперь вращалась с обычной скоростью. — Устройство объемного изображения, созданное впервые здесь, на вашей планете.
Джо поискал прибор... и обнаружил древний стереоскоп, модели, наверное, года тысяча девятисотого, с набором черно-белых карточек.
— Ничего получше у вас нет? — Джо скептически оглядел ветхое приспособление. — Кинопроектора или видео? Ведь эту штуку изобрели еще раньше автомобиля. — Вдруг его осенило. — Так вы все-таки на мели! Смит был прав.
— Клевета! — В голосе Глиммунга прозвучали нотки возмущения. — Я всего лишь скуп. Это наследственная черта моего рода. Вы в своем социалистическом обществе привыкли к огромным затратам. Я же, однако, по-прежнему обеспечиваю себя на собственные средства. Полушка доллар бережет...
— О Боже, — застонал Джо.
— Если хотите, чтобы я замолчал, — ядовито заметил Глиммунг, — просто снимите с пластинки иглодержатель.
— И что будет, если запись кончится? — спросил Джо.
— Этого никогда не произойдет.
— Тогда это не настоящая пластинка.
— Настоящая. Просто звуковая дорожка сведена в кольцо.
— Как вы на самом деле выглядите? — спросил Джо.
— А вы как выглядите на самом деле?
Джо немного опешил от такого вопроса й нервно взмахнул рукой:
— Это, видите ли, зависит от того, признаете ли вы «динг ан зих», вещь в себе Канта, аналогичную монаде Лейбница....
Он замолчал: у фонографа вновь кончился завод, и пластинка остановилась. Снова вращая ручку, Джо думал, что Глиммунг, наверное, не расслышал последней фразы. И, очевидно, намеренно.
— Я услышал ваш философский экскурс, — как бы опровергая мысль Джо, проговорил голос из фонографа.
Джо пришел в себя от нового поворота событий и продолжил:
— Так вот, дело в том, что воспринятое явление измеряется в структурной системе воспринимающего... Многое из того, что вы видите, воспринимая меня, — Джо сделал ударение, — это проекция из вашего собственного разума. В другой воспринимающей системе я возникаю в совершенно ином виде. К примеру, в восприятии жандармов. Точек зрения на мир так же много, как воспринимающих существ.
— Гм-м, — хмыкнул Глиммунг.
— Вы поняли? — спросил Джо.
— Мистер Фернрайт, чего же вы, собственно, хотите? Для вас пришло время выбора, время решительных действий. Время участия — или неучастия — в большом историческом событии. В данный момент, мистер Фернрайт, я нахожусь в тысяче мест, направляю работу множества инженеров и художников... а вы — один ремесленник из многих. Я не могу больше ждать.
— А я жизненно необходим в вашем проекте? — спросил Джо.
— Да. Мастер-керамист необходим. Это можете быть вы или кто-нибудь другой.
— Когда я смогу получить свои тридцать пять тысяч крамблов? — спросил Джо. — Авансом?
— То-о-о-о... — начал было Глиммунг, но тут у старой «Виктролы» опять кончился завод. Пластинка остановилась.
«Хитрая сволочь», — мрачно подумал Джо, в очередной раз вращая ручку.
— То-о-олько в том случае, если храм будет восстановлен в первозданном виде, как и столетия назад, — продолжил Глиммунг.
