— Нет, — отрезал Джо.
— Я их не трону, — заверил юноша.
Странный порыв охватил Джо Фернрайта. Он пошарил в мешке, достал монету и протянул ее юноше мексиканцу. Как только парень схватил ее, со всех сторон вырос лес рук. Кольцо жадных глаз сменилось кольцом трясущихся, потных ладоней. Всколыхнувшаяся волна алчности была лишена агрессии: ни одна рука не пыталась схватить мешок. Простертые ладони только окружили Джо и ждали. Ждали в тишине, исполненной безумной надежды, с какой он сам ожидал письма у почтового ящика.
«Какой ужас! — подумал Джо. — Эти люди думают, что я собираюсь принести им дар, которого они ждали от Вселенной. Ждали всю свою жизнь, не получали ничего и принимали это так же покорно, как сейчас. Они видят во мне сказочное, сверхъестественное существо. Но нет! Надо мотать отсюда. Я ничем не могу им помочь».
Но даже когда Джо это понял, пальцы его продолжали шарить в мешке, и в протянутые ладони одна за другой ложились монеты.
Над головой, снижаясь, пронзительно засвистел жандармский крейсер, больше похожий на крышку кастрюли. Внутри сидели двое бойцов в блестящей униформе и искрящихся защитных шлемах, с лазерными пистолетами наготове.
— Оставьте в покое этого человека! — прорычал один из жандармов.
Тесно сомкнувшийся круг моментально стал таять. Протянутые руки исчезали, словно проваливаясь во тьму обреченности.
— Нечего тут торчать, — пророкотал бас другого жандарма. — Уходи. И забери обратно деньги, иначе я тебя так припеку, что у тебя не останется ни одной вшивой монеты.
Джо молча двинулся вперед.
— Ты что из себя воображаешь? — спросил боец. Крейсер следовал за Джо, зависнув точно над головой.
— Какую-нибудь благотворительную организацию от частного фонда?
Джо подавленно хранил молчание.
— Ты по закону обязан мне ответить, — напомнил жандарм.
Сунув руку в мешок, Джо достал монету и протянул ее ближайшему из бойцов. И одновременно с изумлением обнаружил, что у него осталось всего несколько четвертинок.
«У меня больше нет денег, — понял он. — Значит, остался один выход — почтовый ящик и то, что я из него получил за эти два дня. Нравится мне это или нет — теперь, после того, что случилось, вопрос решен».
— Зачем ты суешь мне эту монету? — свирепо бросил боец.
— На чай, — ответил Джо.
И в то же мгновение ощутил, как голова разлетается на части: луч ударил ему в лицо точно между глаз.
В жандармском отделении франтоватый молодой чин, худой, белокурый и голубоглазый, в идеально отутюженной форме, вещал:
— Мы не собираемся вас арестовывать, Фернрайт, хотя практически вы виновны в преступлении против личности.
— Против государства, — уточнил Джо. Он сидел сгорбившись, потирая лоб и пытаясь унять боль. — Не против личности, — с трудом произнес он. Он закрыл глаза, и боль вспыхнула с новой силой, сочась из точки, куда угодил луч.
— То, что вы говорите, — усмехнулся молодой офицер, — само по себе уже является составом преступления. Мы могли бы прямо сейчас упрятать вас за решетку.
Более того, имеем право передать вас в Главное Политическое Управление как врага рабочего класса, участвующего в заговоре с целью создания мятежа против народа и слуг народа, каковыми являются жандармы. Но ваша энцефалограмма... — Он окинул Джо цепким, придирчивым взглядом. — Человек в своем уме не станет раздавать монеты совершенно незнакомым людям. — Офицер вгляделся в лист бумаги, выползавший из углубления в столе. — Вы, очевидно, не отдавали отчета в своих действиях.
— Да, не отдавал, — тупо кивнул Джо. Боль была настолько жуткой, что в голове отсутствовали даже зародыши мыслей. Лишь стучал нервный пульс боли.
— Тем не менее мы намерены конфисковать оставшиеся у вас монеты. На время, во всяком случае. И в течение года вы будете считаться в условном заключении. На этот срок вы обязаны еженедельно сообщать нам о своих действиях.
— Без суда? — спросил Джо.
— А вы хотите быть осужденным? — Офицер вновь пристально посмотрел на него.
— Нет, — мотнул головой Джо. Он по-прежнему потирал переносицу.
«Видимо, материал из СС их компьютеры еще не получили. Но в конечном счете они будут знать все. И все сойдется одно к одному — чаевые жандарму, записка в сливном бачке... Какой же я кретин! Дошел до ручки от безделья — последние семь месяцев меня доконали. И вот теперь, когда я наконец сделал шаг, когда решил отнести монеты мистеру Найму, — все провалилось».
