- Харрис сказал, что вы беременны. Это правда?
В ответ Анна молча кивнула и снова всхлипнула.
- Я хочу, чтобы вы знали - я на вашей стороне и буду добиваться сохранения ребенка, но обследование и анализы должен все-таки сделать.
Анна промолчала, Лобов продолжил:
- Прекрасно вас понимаю и сочувствую вам, но посмотрите на свое положение как врач. Вы вынесли тяжкое испытание, подверглись воздействию радиации, перегрузки - все это скажется на состоянии плода. Вам сомой важно знать, как развивается ваш ребенок.
- От радиации я была защищена скафандром, а перегрузка, вы сами знаете, плоду не грозит, он находится в жидкости.
- Это очень хорошо, - Лобов приободрился тем, что ему ответили, - однако нужны данные объективного исследования, и тогда мы сможем смело отстаивать свою позицию.
- А если результаты будут неудовлетворительные, что тогда?
- Hе знаю, - признался Лобов, - на такой исход я не рассчитываю. Если бы плод имел сильную аномалию, ваш организм уже избавился бы от него.
- Да, действительно, - в глазах Анны впервые промелькнул отблеск разума, - я об этом не подумала.
Лобов имел все основания быть довольным собой. Hеожиданно легко он уговорил Анну пройти обследование. Более того, между ними установились хрупкое взаимопонимание и симпатия, основанные на общей цели. За последние несколько дней Анна предстала перед Лобовым то как потерпевшая крушение, то как ассистент, то как врач, то как пациент, то как безутешная вдова, и за все это время у него не было возможности увидеть в ней женщину. Они сидели друг против друга и смотрели, словно впервые увиделись после долгой разлуки. Лобов рассматривал ее лицо, постоянно натыкаясь взглядом на грустные глаза, неухоженные волосы, руки с обломанными ногтями, шею с пульсирующей жилкой, и чувствовал, что глупо и неуместно улыбается. Анна смотрела на него и тоже улыбалась одними уголками губ и глаз. Пауза затянулась, и Лобов, чувствуя все большее неудобство, сказал:
- Я рад, что вы согласились. Это значительно облегчит мою задачу.
От его слов Анна очнулась и моментально встала. Улыбка исчезла с ее лица, глаза сразу сделались сухими и строгими.
- Спасибо, - произнесла она твердым голосом, - я, пожалуй, пойду к себе.
- Я провожу!
- Hе стоит, я себя хорошо чувствую.
- Я все равно пойду с вами. Мне надо в медицинский блок.
Они пошли вместе. Лобову было стыдно и неудобно. Молчание тяготило его.
- Извините, но я все хочу спросить, - не удержался Лобов, - почему вы решились на ребенка? Ведь в дальних экспедициях это запрещено.
- Если бы мы благополучно вернулись на Землю, то это уже не имело бы никакого значения. А вы сами женаты? - Анна снова сделалась сама собой, от былого отчуждения не осталось и следа.
- Hет.
- Если бы вы были женаты, вам, может быть, легче было бы понять нас. Иметь ребенка - это нормальное и логичное желание для тех, кто любит друг друга.
Лобов почувствовал, что разговор сползает в нежелательную сторону.
- У меня это еще впереди, - сказал он и тут же спохватился. Эта невинная фраза могла больно отозваться в душе Анны, и он поспешно добавил, - у вас, я думаю, тоже. "Уж лучше бы я молчал", - про себя добавил Лобов.
Анна только улыбнулась печально и ласково, и пошла к себе. Лобов ругал себя и боялся, что невольно мог затронуть ее душевные раны. "А, впрочем, что я так сильно беспокоюсь? В конце концов, не моя вина, что ее муж погиб" - попытался он успокоить себя и, зайдя в блок, сразу забыл о своих огорчениях.
Оба космонавта, Ли и Стром, очнулись и под опекой младших врачей обедали. У Ли было достаточно сил, чтобы самому есть витаминную смесь, Ольга сидела возле него и держала тарелку. Стром был в худшем положении и обреченно глотал смесь, которую ему подносила Луиза в грушевидном тюбике. Лобов приветливо поздоровался со всеми и принялся просматривать показания приборов. Результаты были обнадеживающими, довольный, он отпустил обоих врачей.
- Сейчас я вам сделаю снимки в местах переломов, - обратился он к Строму, - если будет больно - потерпите.
Стром сосредоточенно кивнул.
- Скажите доктор, буду ли я ходить?
