— А стотысячная демонстрация крестьян в Риме — все из-за вас! — подбежал итальянец Ромулио и бросил в Швабера пирожком.
С криком «Ну, уж это - пардон!» мсье Швабер намотал на руку копченого угря и хватил им итальянского коллегу. Тот взвыл.
— Врежь ему! Из-за него лук вздорожал! — подхватил голландец Ван дер Гааг.
И в эту минуту бельгиец поскользнулся на курином суфле. Воспользовавшись моментом, г-н Маркет потянул скатерть...
— Дзынь! — с хрустальным звоном загремел Швабер.
— Буль-буль! — издавал горестные звуки Сэмюэл Лонд, обездвиженный мельхиоровым ведром для шампанского.
— Ля-лям-пум-пум! Из-за вас всех инфляция! — в экстазе приговаривал синьор Ромулио, остервенело, по-мушкетероки лупцуя всех, кто попадался под горячую руку, ножкой от стола.
Это был переломный момент в переговорах.
Тот важный переломный момент, после которого надо вызывать скорую медицинскую помощь и накладывать на конечности участников гипс.
И только двое — представители Дании и Люксембурга — нашли общий язык. Оказавшись под столом, они нашли длинный, скользкий кусочек — телячий язычок и съели его на пару. Вкусный, холодный, в соусе пикан...
Сеймур Фрейдин подрабатывает...
Чтобы уважаемый читатель не маялся в догадках, спешим пролить свет. Герой нашего повествования не плод буйной фантазии автора, а вполне реальное лицо, продукт своего общества, ныне цветущий и здравствующий корреспондент газетной компании Херста в Лондоне 56-летний Сеймур Фрейдин.
Хотя окружающая среда считает, что на Фрейдине пробы ставить негде — столько за ним числится посрамляющих репутацию поступков, — мы высветим мистера Фрейдина в ту безобидную минуту, когда в дверь его комнаты ударили каблуком и мистер Фрейдин безошибочно узнал каблук своей жены.
— Я сегодня чистила твой костюм, Сеймураша, — зловеще проворковала миссис Фрейдин, идя на таран и потрясая перед мужем серым в полоску вещественным доказательством. — И из него выпало вот это!
Муж сник.
— Я хочу знать, что это такое! — В приунывший нос мистера Фрейдина ткнулась зеленоватая бумажка.
— Это? — замялся опростоволосившийся. — Это...
— Да, мой друг, именно это! Я желаю знать, что это такое!
— Это чек, — вякнул мистер Фрейдин, — 30 000 долларов и еще 10 000 долларов... Это деньги...
— Спасибо, что сказал! Сама я бы никогда не догадалась! И что же это за деньги, о которых я, твоя жена, ничего не знаю?
— Я собирался... я хотел... — Виновный забился в сетях.
— Ха-ха-ха! Он собирался! — сардонически захохотала миссис Фрейдин, лязгая браслетами. — Я жду ответа: откуда деньги?
— Я подрабатывал.
— Ты? Под-ра-ба-ты-вал?! Ты, видный журналист?! Ты получал деньги за свои книги, за статьи!
— Это, конечно, само собой. Но я еще немного подрабатывал.
— О-о! Понимаю! Загашник! Шерше ля фам! — В лицо мистеру Фрейдину полетели брюки и упреки.
Он снял с лица брюки.
— Я подрабатывал для дома, для семьи!
Миссис Фрейдин воздела руки к люстре.
— Мой муж, — стонала она, — который возглавлял международный отдел нью-йоркской газеты «Геральд трибюн», мой муж, которого сам сенатор Генри Джексон считал своим лучшим другом, опорой на президентских выборах, подрабатывает втайне от жены! Аморальный тип!
— Прекрати это куриное кудахтанье! — гаркнул мистер Фрейдин, шарахнув об пол чей-то попавшийся под руку бронзовый бюст. К нему снова вернулось самообладание.
Миссис Фрейдин притаилась на козетке.
— Я давно хочу внести ясность, — твердо сказал муж. — На мои гонорары черта с два, душенька, ты бы ездила в «кадиллаках». Ты ходила бы пешком. И торговалась бы на рынке из-за пучка шпината! А ты не ходишь! Ты ездишь! От тебя несет шанелями и диорами! Да, я состою в демократической партии и брал деньги от республиканцев! Если угодно, я брал и у тех и у других! Я продавал информацию и тем и другим! Я под-ра-ба-ты-вал! Мамаша, закройте дверь с той стороны! — последнее относилось к теще, которая впорхнула в комнату со словами: «Не правда ли, прекрасная погода?».
— Мама, — пропела миссис Фрейдин. — У нас серьезный разговор. Мы с Сеймуром...
— Сеймур! — прыснула старушонка. — Он уже не Сеймур! У него есть кличка, как у вора! Его зовут «друг Чапмена»!
