Может, ей принять горсть тех красных таблеток, которые Пьет дал ей на прошлой неделе? Если проглотить их с целой бутылкой вина, она отключится… навсегда. Но когда она выпила часть таблеток, сработал рефлекс, и ее вырвало.
— Боже! — плакала она, лежа на полу и тяжело дыша. — Боже, ты здесь? Зачем ты так поступил со мной. Черт побери! Все, чего я хочу, — это быть такой, как Валентина. Это все, чего я хочу. Почему ты не дал мне немного таланта тоже? Почему?
Но ответа не было.
Она стонала, тужилась, пытаясь вызвать рвоту, зная, что ее болезнь находится глубоко внутри нее. Наконец, она встала и, спотыкаясь, побрела в ванную.
На полпути к ванной она услышала через тонкую стену гостиничного номера какой-то звук. Он показался знакомым и успокаивающим — стук пишущей машинки: постоялец из соседнего номера что-то печатал.
Орхидея, шатаясь, дошла до кровати, шлепнулась на нее и проспала до следующего утра.
На заре она проснулась, ощущая себя странно посвежевшей, несмотря на вчерашний вечер. Она оделась и вышла из отеля, побродила по улице Эландсграшт, разглядывая товары в витринах, пока не обнаружила ломбард, в котором были выставлены на продажу электрические пишущие машинки.
Она купила одну.
У нее уже было написано страниц двадцать сценария, который она намеревалась назвать «Рок, леди, рок», сюжет которого будет основан на грязном предательстве Валентиной «Голубых Орхидей».
Настойчивые телефонные звонки возвратили ее мысли к действительности.
— Чертовы гостиничные служащие, — выдохнула Орхидея, скатываясь с Пьета. — Я же сказала им — ни с кем меня не соединять сегодня. — Она злобно смотрела на телефон.
Он прозвонил еще четыре раза, и наконец Пьет протянул свою мускулистую руку, снял трубку и протянул ей.
— Ну, детка, — произнес он со своим невнятным голландским акцентом. — Я ненавижу этот звук, так что ответь…
Она с раздражением вырвала у него трубку.
— Да?
До нее донесся пронзительный гудок и долгая пауза, явно обозначавшие трансатлантический звонок.
— Черт! — воскликнула она, уже готовая повесить трубку.
— Орхидея, — донесся приглушенный голос сестры, — пожалуйста, умоляю тебя…
— Я не хочу с тобой разговаривать! — огрызнулась Орхидея.
— Пожалуйста, вернись в Нью-Йорк, чтобы мы могли поговорить, — упрашивала Валентина, — или я сяду на «Конкорд» и мы встретимся в Лондоне… пожалуйста. Я прилечу в понедельник, когда в театре выходной. Я прилечу всего на несколько часов. Орхи, так не может продолжаться. Мы же сестры. Неужели ты забыла, как в детском доме, когда только познакомились, мы…
Когда Валентина заговорила о детском доме, Орхидея сжалась. Она поняла, что Вэл пытается добраться до нее, напоминая о замечательных годах, проведенных вместе, и это начинало действовать.
Она была почти готова согласиться на встречу, когда ее взгляд упал на «Оливетти», из которой еще не был вынут лист из «Рок, леди, рок».
— Орхидея? Ты слушаешь меня? — спросила Валентина.
— Я… я не могу говорить, — с трудом выдавила из себя Орхидея и положила трубка.
Она выпрыгнула из постели, набросила на себя купальный халат, кинулась к пишущей машинке и начала неистово печатать. Подлинная история «Голубых Орхидей»… Когда люди прочтут ее, они поймут, как она страдала.
— Твоя похотливая «киска» хочет еще? — спросил Пьет, выходя из туалета.
— Убирайся отсюда, — огрызнулась Орхидея, склоняясь над клавиатурой, — разве ты не видишь, что я занята?
Голливуд. 1986
Год спустя Орхидея сидела в самолете Пан Ам, направлявшемся в Лос-Анджелес, быстро перелистывая журнал «Вог». С обложки на нее смотрело потрясающе красивое улыбающееся лицо Валентины. Ее фотографии помещали на обложках почти всех европейских журналов, так что невозможно было пройти по улице, не увидев лица Вэл.
Они чертовски приукрашивают лицо на фото в этих модных журналах, сказала она себе, отбрасывая в сторону журнал. Ее сестра вовсе не была такой великолепной!
Пожилая американка, сидевшая рядом с ней, взяла номер «Вог» и открыла его на статье о Валентине, где были помещены и фотографии «Голубых Орхидей».
— О Боже, — выдохнула женщина, глядя на Орхидею. — Вы — Орхидея! Вы… из «Голубых Орхидей»! Мой внук покупает все ваши альбомы. Боже мой, не могу поверить, что действительно сижу рядом с вами!
