Пусть она закончит здесь, в Бостоне, но потом канет в прошлое! Нам она не нужна.
Мадзини побледнел.
— Успокойся, Беттина. Джина не так уж плоха, она добавляет обаяния кордебалету. Публике нравится на нее смотреть.
— А мне плевать на то, что им нравится на нее смотреть. А вот может ли она танцевать? Это большой вопрос, и ответ на него — нет, не может. Она дилетантка, Пит. Хочешь, чтобы я произнесла по буквам? Д-И-Л…
— Довольно, — оборвал ее Мадзини и поспешно ушел.
— Пит! — закричала она вслед. — Я буду действовать через твою голову!
Он скрылся. В ярости она повернула голову и увидела, что рабочий сцены поспешно отвел глаза, как будто подслушивал. Да, она знала, что все считают ее сукой, и понимала почему. Но она не сдастся так просто — сегодня вечером она снова поговорит с Китом. Никто не мог навязать Беттине танцовщицу, которую она не хотела.
Орхидея распахнула дверь магазина «Ван Клиф и Арпелс» и поспешно вошла внутрь. В витринах блестели кольца, бриллиантовые ожерелья и браслеты. Орхидея остановилась, кровь прилила к ее щекам. Полночи она не спала — металась и ворочалась. В конце концов поняла — именно так необходимо поступить.
— Кажется, у вас нет брошей или колец в форме орхидей? — спросила она улыбающуюся продавщицу.
— Вы имеете в виду декоративную бижутерию?
— Нет… Мне нужно что-то более дорогое… — Орхидея нервно проглотила слюну и провела рукой по плотно облегающей голову шляпке, затем сдернула ее — ей внезапно стало очень жарко. — Это просьба о прощении, — прошептала она. — И выглядеть она должна совершенно по-особому. Я была уже у шести ювелиров, но ничего не нашла.
— Вы говорите — это должна быть орхидея?
— Да. Синего цвета, желательно темно-синего.
Женщина снова улыбнулась.
— Тогда вам следует осмотреть новую витрину, которую мы оформили на этой неделе.
Орхидея последовала за продавщицей в другой конец магазина.
— О! — воскликнула она при виде броши в форме двух переплетающихся маленьких тропических орхидей. Их мерцающая сине-фиолетовая эмаль была так искусно нанесена, что напоминала тончайшие цветовые переливы настоящих цветов. На лепестках, как капли росы, сверкали бриллианты.
Она была необыкновенной и выглядела совершенством.
— Хотите посмотреть?
— О да.
Она, возможно, стоит около пяти тысяч долларов, а может, намного больше, но внезапно для Орхидеи это перестало иметь значение. Она была готова заложить все свое имущество, если бы потребовалось.
— Наверное, вы сможете выгравировать надпись на обратной стороне? Я хочу сказать, в моем присутствии? — Она помолчала и сказала: — Напишите: «Сестры навеки. Прости меня. Орхидея». — По ее щекам покатились слезы. — Да, — добавила она, хлюпая носом, — это именно то, что я хочу сказать.
Женщина унесла брошь, чтобы сделать гравировку, а Орхидея нашла стул в глубине магазина и села. Ей казалось, что все силы оставили ее.
Беттина вошла в вестибюль отеля «Копли Плаза», где она остановилась, гнев ее еще не рассеялся — ей не удалось поговорить с Китом, как она надеялась. Ему пришлось срочно вылететь в Нью-Йорк на встречу с художником по декорациям.
Войдя в номер, она сняла черные джинсы и футболку и надела велюровый купальный халат. Подошла к телефону и набрала номер ресторана.
— Просто зеленый салат с цикорием, вареные овощи и, пожалуй, небольшой кусочек творожного пудинга, — заказала она. — И графин «Пьеспортера».
Включив новости, она расслабилась. Необходимо поговорить с Китом утром. В дверь постучали, и она впустила прислугу с сервировочным столиком.
— Поставьте к кровати, — указала Беттина, когда женщина вкатила накрытый белым столик в комнату. Посуда позвякивала.
Официантка закрыла за собой дверь. Внезапно она подняла какой-то длинный, завернутый в салфетку предмет и направила его на Беттину.
Беттина с изумлением обернулась.
— Вы должны поставить это…
Аранья с улыбкой смотрела на распростертое на полу тело, затем сунула руку в карман, достала маленького пласмассового паука и бросила его на пол. Схватив за ручки столик, она выкатила его из комнаты, посуда звякнула, когда она закрывала дверь.
Валентина вышла из лифта, посмотрела налево, потом — направо. Горничная пуэрториканка, не торопясь, катила ей навстречу столик. Валентина отметила, что ее темные глаза слишком красивы и не соответствуют форменной одежде.
