— Но как…
— О Господи! — взорвался Майлз. — Вот ваши деньги — на столе! А на полу — мертвый грабитель. Чего же вам еще, шериф?
Шериф сдвинул шляпу на затылок, поскреб подбородок и пробурчал:
— Похоже, все на месте. Но кто его убил?
Краем глаза Грегори заметил, что Роуз подняла голову. Прежде чем она успела что-то сказать, он быстро выступил вперед:
— Я застрелил его.
— Надеюсь, это была самооборона? — фыркнул шериф.
— Да, именно так, — спокойно ответил Грегори. — Но если бы в обороне и не было необходимости, я все равно убил бы его. Он напал на мою жену. Посмотрите на нее — он разбил ей лицо.
Шериф, похоже, слегка смягчился. Он вспомнил разговоры о том, что грабитель изнасиловал Виолетту, и отвел глаза.
— Не могу вас осуждать, — вздохнул он и повернулся к своим людям: — Соберите деньги и увезите отсюда тело.
Взгляд его упал на Роуз.
— А вы, юная мисс, кто вы?
Роуз испуганно посмотрела на сестру.
— Думаю, она немая, — быстро нашлась Виолетта. — Похоже, она дочь этого негодяя. Он бил ее — взгляните, она вся в синяках.
Шериф нахмурился:
— Значит, она из Далтонов?
— Она несчастная, запуганная девочка, — сердито ответила Виолетта.
Грегори усмехнулся. Да, шерифу не везет.
— Думаю, будет лучше, если она поедет с нами. Я найду кого-нибудь, кто будет заботиться о ней, — сказал шериф.
— Никто в Коффивилле не согласится пустить в свой дом человека, чья фамилия Далтон, даже эту девочку. Мы возьмем ее с собой, — решила Виолетта.
Шериф взглянул на Грегори, уверенный, что тот не одобрит подобного решения.
— У моей жены доброе сердце, — невозмутимо ответил Клайн. — Кроме того, поскольку я убил ее отца, мне и отвечать за нее. Мы позаботимся о ней.
— А она возьмет и зарежет вас, пока вы будете спать, — хмыкнул шериф.
— Это уже будет моя проблема, не так ли, шериф?
— Вообще-то да, — согласился он.
— Мы свободны? — нетерпеливо спросил Майлз. — У нас в Сент-Луисе бизнес, и он не должен оставаться без присмотра.
— А я думал, мистер и миссис Клайн приехали сюда по делу, — не отступал шериф.
— Мы свои дела здесь закончили, да, Виолетта? — Грегори взглянул в глаза любимой.
Она кивнула.
— Ну, тогда не вижу оснований вас задерживать, — любезно произнес шериф, и Грегори показалось, что все вздохнули с облегчением.
Наконец шериф и его люди уехали, увозя с собой тело человека, который превратил жизнь Виолетты в ад. И еще они увезли с собой то, что Грегори еще не так давно считал самым ценным, — деньги.
— Дайте мне минутку побыть вдвоем с Роуз, — попросила Виолетта, и мужчины покинули хижину.
Виолетта не собиралась проливать слез по Гарольду Далтону, но не стала мешать Роуз выплакаться.
— Я убила его, — всхлипывала девочка. — Я убила своего родного отца.
— Это получилось случайно, — успокоила ее Виолетта, отводя волосы с заплаканного личика. — Ты просто защищалась.
— Я не хотела… Я испугалась, что он опять ударит меня. — Она подняла на Виолетту огромные голубые глаза, полные слез, и прошептала: — Я убийца. Я такая же, как вся моя родня.
— Нет! — резко возразила сестра. — Ты не такая! Это был несчастный случай. Я сама хотела убить его, Роуз. Я мечтала об этом! А потом… потом я встретила достойных людей. Я научилась любить. Сейчас я учусь уважать себя, понимаешь? А еще мне предстоит научиться прощать. Но я верю, что в этом мире есть высшая справедливость, и каждый так или иначе получит то, что заслужил.
— Ты правда возьмешь меня с собой, Виолетта? Даже после… того, что я сделала?
Виолетта пока не знала, что ждет ее в будущем, но сейчас не время было колебаться и делиться с сестрой сомнениями.
— Конечно, — улыбнулась она. — Мы будем жить вместе. А братья? Ты что-нибудь знаешь о них?
Роуз кивнула:
— Они сбежали. Отец хотел, чтобы они присоединились к одной из банд… к его родственникам. Но никто из них не захотел. Они работают на ферме. Это здесь, недалеко. Иногда кто-нибудь из них приходит — тайком, чтобы отец не видел, — и дает мне немного денег. Они пообещали, что когда-нибудь мы уедем отсюда — когда накопят денег.
— Мы возьмем их с собой, — пообещала Виолетта.
— А куда мы поедем?
Хороший вопрос. Грегори вернулся… Но для чего? Чтобы быть с ней? Или его привела совесть — во искупление прошлых грехов?
