Роуз торопливо пригладила волосы. Этим всадником она тоже всегда любовалась.
— Добрый вечер, Роуз.
Роуз молча смотрела на юношу. Его звали Ураган Райдер. Она никогда прежде не встречала человека с таким именем. Он объяснил ей, что его мать индианка и назвала его так, потому что он родился во время урагана, а ее народ верит, что имя должно отражать обстоятельства рождения ребенка.
— Что ты здесь делаешь? — спросила она, хотя и так знала ответ. Он приезжал сюда каждое воскресенье вечером, потому что именно в это время Роуз выходила любоваться закатом.
— Наслаждаюсь пейзажем, — ответил Ураган Райдер, откровенно любуясь девушкой.
— Да, чудесный вечер для прогулки, — сказала Роуз, делая вид, что не замечает его горящего взгляда.
— Опять гости? — Он кивнул на фургоны у дома.
— Как всегда.
— Прокатишься со мной, Роуз?
Она хотела ответить, но тут появился Грегори.
— Если ты постоянно здесь будешь болтаться, я, пожалуй, подыщу тебе работу, — пригрозил он юноше.
— Отец просил передать вам, что он может немного сбавить цену на того быка, которого вы хотели купить.
— Скажи ему, что я заеду завтра и мы все обсудим. Грегори не двигался с места, и Роуз поняла, что он ждет, пока ее друг уедет. Но тут Ураган произнес:
— Я хочу пригласить Роуз покататься.
— Она слишком молода.
— Мне почти шестнадцать, — напомнила Роуз. Грегори взглянул на нее и нахмурился.
— Вот когда тебе будет шестнадцать, тогда и поговорим. Я жду тебя в доме через минуту. — Он повернулся и ушел.
— Он обращается со мной как с ребенком, — пожаловалась Роуз.
— Ты не ребенок. — Его темные глаза смотрели на нее с обожанием.
«Если бы братья увидели это, они избили бы его», — подумала Роуз. Ей нравился Ураган, но она никогда не говорила ему об этом. Виолетта часто предупреждала ее, что надо быть сдержанной с мужчинами. Ее сестра разбирается в таких делах — Хелен нет еще и года, а Виолетта опять беременна.
— Однажды ты сядешь на мою лошадь. Я увезу тебя, и ты навсегда останешься со мной.
Роуз насмешливо приподняла брови. Она видела, что так делала Лайла, когда Грейди позволял себе лишнее.
— Ты слишком о себе возомнил. Мои братья говорят, что ты чересчур шустрый.
Он улыбнулся — белые зубы сверкнули на смуглом лице.
— Некоторые девушки любят шустрых.
— Я не из таких, — с достоинством ответила Роуз и пошла в дом.
— Я лучше знаю! — крикнул он ей вслед.
Роуз не обернулась, но сердце ее стучало в груди. Многим Ураган не нравился, потому что в нем текла смешанная кровь. Люди считали его диковатым и непредсказуемым. Неизвестно, что он может натворить, говорили они. Но Роуз, которая выросла не в пансионе для благородных девиц, это не пугало. Да если вспомнить, что она сделала… Но Виолетта не велела ей вспоминать. И она не станет. Кто бы ни была та забитая девочка, которая убила своего отца, это была другая Роуз. Та была из породы Далтонов, а Роуз — член семьи Клайнов. Грегори настоял, чтобы она и братья взяли его имя. Они живут в Техасе, и Лайла говорит, что здесь каждый становится, кем пожелает, и можно делать то, что велит сердце. Роуз уже знала, что скоро и она поступит так, как велит ей сердце: она сядет на лошадь Урагана Райдера, и они уедут вместе.
Она подождет еще немного, чтобы дать им время привыкнуть к мысли, что она повзрослела. Кроме того, она должна помочь Виолетте приготовить дом к приезду родственников Грегори. Они обещали прибыть в следующем месяце. Он никого из них не видел давным-давно, но Виолетта не оставляла его в покое, пока он не пригласил в гости родителей и всех своих братьев. Это будет интересно.
Сестра всегда говорит, что члены семьи должны держаться вместе и помогать друг другу. Главное, что она и правда так думает. Она спасла их всех, рискуя жизнью. И теперь у Роуз есть не только крыша над головой, но и настоящий дом, полный веселья и любви. Пусть Грегори и не ладил со своей родней, но все они наверняка поладят с Хелен — маленькой светловолосой красавицей.
— Роуз, иди в дом, — услышала она голос сестры. — Мы собираемся делить соус.
Это был своеобразный ритуал, который повторялся всякий раз, когда они собирались вместе. Это было то, что люди могут позволить себе только в кругу близких — макать хлеб в общее блюдо, подбирая вкусные остатки жаркого. Однажды Грегори при всех даже облизал липкие пальчики Виолетты. Кажется, она опять обозвала его ханжой, и он решил доказать, что это не так.
