Вдали послышался треск мотора, доносившийся из-за грохота прибоя. Показался маленький катер.
«Сейчас его перевернет, — злорадно подумал Мигель, — и мне не придется ехать в эту адскую погоду на его борту». Но катерок довольно уверенно маневрировал и скоро почти подошел к самому берегу. На палубе появился высокий черноволосый парень в кожаной куртке.
— Это не вы ждете посылки от Рихтера? — закричал он по-английски.
— Я, — кивнул головой Мигель, — уже две недели.
«Для чего нужен здесь такой идиотский пароль, непонятно. Кто еще может торчать тут в такую погоду», — подумал Гонсалес, но промолчал.
— Давайте сюда, — скомандовал черноволосый.
— Каким образом? Я не умею плавать в плаще. Я вообще плохо плаваю.
— Тьфу! Какого же черта мы заехали за вами?
— Ну, вам лучше знать. Я, во всяком случае, не… — Мигель замялся, ища английские слова, — …жаждал быть вашим гостем.
Черноволосый что-то пробурчал про себя, затем исчез в глубине катера. Через минуту он снова появился. В руках у него был страховочный конец.
— Ловите.
Канат шлепнулся на берегу, рядом с ботинками Гонсалеса.
— Обвяжитесь и давайте побыстрее.
— Очень удобная транспортировка. — Мигель еще пробовал шутить, но при мысли, что сейчас придется лезть в ледяную воду, его бросило в дрожь.
— Я не люблю купаться в такую погоду, но если вы настаиваете, — закричал он.
Черноволосый что-то пробормотал про себя.
— А вот ругаться не следует. Я, может быть, не так хорошо понимаю по-итальянски, но на других языках я отлично выражаю свои мысли и чувства.
— Полезай быстрее, кому говорят! — заорали с катера.
— Ну, если вы так настаиваете, — Мигель зажмурил глаза и прямо в плаще и туфлях полез в воду.
«Все, — подумал он, — простуда обеспечена». Он пробарахтался в воде не более минуты. На палубе появился второй человек, пониже ростом, но тоже в куртке, коренастый, с большой седой бородой, и, взявшись за конец веревки вдвоем с черноволосым, они быстро вытащили Мигеля из воды.
— Мне полагается специальная надбавка за вредность, — пробормотал Гонсалес, едва ступив на борт.
— Внизу, внизу получишь свою надбавку, — мрачно пообещал черноволосый.
Второй член экипажа, не произнеся ни слова, пошел укладывать канат. Гонсалес и его суровый оппонент спустились в каюту. Здесь было тепло и сухо.
— Да, я совсем забыл, — обратился к своему спутнику Мигель, — синьор будет платить надбавку деньгами или натурой?
Тот расхохотался.
— Ну ты наглец. Люблю отчаянных. Луиджи Минелли, — протянул он руку, — второй помощник регионального инспектора.
— Мигель Гонсалес, первый помощник регионального инспектора, — протянул мокрую руку Мигель, усмехаясь про себя: «Он такой же Луиджи, как я Мигель».
— Ты что, действительно не умеешь плавать?
— Умею, но очень плохо.
— Ну тогда считай, что тебе повезло. Я плаваю как рыба.
— Поэтому я и полез в воду. Я надеялся, что хоть ты меня вытащишь, — зябко передернул плечами Гонсалес.
— Ты же озяб, переоденься, — Луиджи протянул ему сухую одежду.
— Вот это мне больше нравится, чем петля вашего каната, — Мигель с благодарностью принял дар.
Послышались чьи-то шаги. Вошел третий спутник Луиджи и Мигеля.
— Ветер усиливается, — обратился он к Луиджи.
— Не мне, теперь командир вот он, — Минелли показал рукой в сторону переодевавшегося Гонсалеса.
Вошедший сделал шаг вперед.
— Марк Гоффман, — представился он, по-военному щелкнув каблуками.
— Очень приятно, — Мигель Гонсалес. Черт побери, эта рубашка, кажется, мне немного мала. Так что вы сказали насчет погоды?
— Ветер усиливается.
— Вы знаете, куда мы идем?
— Да, мы получили вчера шифровку. Снять вас с мыса Санта-Мария-де-Леути и следовать в Дубровник.
— Отлично. Вот и выполняйте приказ в точности. Снять вы меня сняли, теперь следуйте в Дубровник. Ну, а ветер? Постарайтесь что-нибудь придумать, чтобы не так сильно качало, а то завтра я не смогу встать на ноги.
— Нам придется несколько сойти с курса, герр Гонсалес.
— Делайте как считаете нужным. Я абсолютно не разбираюсь в этой морской галиматье. Вы наш капитан, вот и выбирайте лучший путь.
Марк снова щелкнул каблуками и вышел.
— Вот человек! — Луиджи проводил его восхищенными глазами. — Два дня с ним на борту, а он еще ни разу не произнес больше двух предложений.
