Раздался взрыв аплодисментов. Механик поднял руку.
— Море! — крикнул он вниз. Новый взрыв аплодисментов, и фигурки внизу засуетились; один за другим стали подыматься наверх. Скоро все, кроме Марина, тесно сгрудившись, стояли на бугристой вершине айсберга.
Свет солнца, немощно выглядывавшего краешком из-за горизонта, казался нестерпимо ярким, простор — головокружительно необъятным. Внизу была узкая полоска воды, а дальше — бесконечное ледяное поле. Беспорядочное нагромождение торосов чередовалось со сравнительно ровными поверхностями. Местами, просвечивая сквозь клубы пара, жирными кляксами темнела открытая вода. Васильков оглядывал в единственный бинокль ледяные поля, потом обернулся назад, осмотрел ледник. Всю его поверхность рассмотреть не удалось, — айсберг был ниже боковых стен ущелья. Однако теперь не могло быть сомнения, что это небольшой островок: кругом до самого горизонта развертывалась однообразная панорама бесконечного нагромождения льдов.
Васильков случайно направил бинокль вниз, в полумрак ущелья. Что-то там его заинтересовало. Несколько секунд внимательно смотрел, потом покачал головой. — Что? Любуетесь нашей ледяной тюрьмой? — спросил Жуков.
— Да, любопытно взглянуть сверху. — грустно сказал Васильков и, передав бинокль Жукову, попросил его рассмотреть ледяное поле. Профессору не хотелось портить товарищам настроения, и он ничего не сказал о том, что творилось внизу. Впоследствии он об этом пожалел.
Васильков увидел Марина, и странное поведение его заинтересовало профессора. Пилот стоял на наиболее освещенном месте — на узком выступе стены ущелья над ледяным домом. Задрав вверх голову, он смотрел на группу своих товарищей. Потом с внезапной энергией погрозил в их сторону кулаком и поразительно легко соскользнул со стены вниз…
* * *
Обследованием острова в силу одного обстоятельства пришлось заняться гораздо тщательнее, чем сначала это предполагали сделать.
Ранним «утром» следующего дня все население ледяной колонии забралось опять наверх. Связавшись веревкой и вооружившись острыми палками и топорами, начали переход с айсберга на островок. Айсберг плотно припаялся к его обрывистым берегам ледяной перемычкой в несколько шагов шириной. Пришлось прорубить лишь несколько ступенек, и затем всей группе удалось довольно легко взобраться наверх. После небольшого подъема открылось совершенно ровное пространство сверкающего льда.
Далеко ходить не пришлось. Беглый осмотр биноклем окончательно убедил товарищей в том, что они находились на островке, несколько вытянутом в длину в направлении ущелья. Площадь островка не превышала тридцати-сорока квадратных километров. По строению своему островок представлял собой изрезанную фиордами груду высоких утесов. Полярные льды покрыли его непроницаемой броней, и островок казался гигантской глыбой сплошного льда с совершенно отвесными краями.
Тут же, на зеркально отполированной ледяной площадке устроили летучее совещание. Практический вывод из обследования был таков: левая, северо-западная спайка айсберга с островным льдом оказалась настолько тонкой, что ее представлялось возможным пробить и без помощи «голубого угля» и без особых хлопот вытащить летом через образовавшуюся брешь лодку. В тот же день устроили на острове сигнальные знаки — на случай появления аэроплана спасательной экспедиции. На вершине айсберга укрепили гигантский красный флаг; разведенной в воде сажей вырисовали на ледяных полях огромные пятиконечные звезды.
Поздно вечером, собираясь на обед, обратили внимание на отсутствие Марина. Никто его не видел с утра. Тщательно обыскали весь фиорд, обшарили все закоулки парохода, кричали, звали, — никто не откликался.
— Очевидно пока мы спали, он ушел вверх по лестнице, — высказал кто-то нерешительное предположение.
В это время Деревяшкин сообщил, что у него исчез один примус, бидон с керосином, кое-какая посуда, немного съестных припасов.
— Полное снаряжение. Видно бедняга решил уйти один пешком. Но беспокоиться нечего. Все равно с острова ему некуда уйти.
На следующее утро всей колонией опять поднялись наверх и прорубили во льду лестничный подъем на другой берег ущелья.
