Старичок вернулся к столу, сел в кресло и положил на скатерть тонкие морщинистые пальцы.
- Я перебил вас, - виновато заметил он, - извините. Я машина, которая отъездила свое, частенько сдают тормоза. Я продолжу: вас водили в музыкальную школу, звенел колокольчик у входа, и швейцар, важный, с большой кучерявой бородой, с блестящими бусинками-глазами, прячущимися под тяжелыми слипающимися веками, торопливо шагал навстречу и почтительно улыбался вашей маме...
- А вот и нет, - неожиданно для себя засмеялся Август, - мимо, приятель. Ко мне приходила учительница домой и я жутко боялся ее. Она была большая, и голос мощный, как осенний гром, заполнял весь дом. В прихожей она снимала шубу, но все равно казалась огромной и всемогущей. Я прятался за шкаф, но меня находили. Зато после занятия я всегда получал красный шарик фруктового мороженого и вскоре уже с нетерпением ждал ее прихода.
- Фруктовое мороженое, - вздохнул старичок, - как оно таяло во рту, и какой приятный привкус оставался после него. Вы помните это?
- Давно было, - сказал Август. - Я не могу позволить себе мороженого. Да если бы и мог - не купил. Они стали бы смеяться...
- Да... - раздумывал вслух старичок, - вы тоже подходите... Помните, какие чудные пьески вы играли в детстве, когда маленькие нежные пальчики спешили по белым и черным клавишам: этюды, менуэты, юморески, сонатины...
Август звонко и сердито опустил ложку с сахаром в свою чашку.
- Зачем ворошить прошлое? Что прошло, то прошло.
- Э, нет! - горячо возразил старичок. - У человека всегда должна быть возможность возвращения. Человек может вновь обрести счастье!
- Где ты видел таких? - спросил Август. - Во сне, что ли?
- Все преходяще. И сон, и музыка, и время. Человек может вернуться туда, где он чувствовал себя счастливым. Любой ценой, преодолевая любые преграды. Он достоин сего, он заслужил. И если... - Старичок благодушно взглянул на Августа. - Вы обиделись и напыжились, как индюк, - отметил он. - Не надо. Я знаю вас и знаю не хуже, чем вы сами. Вы считаете себя совершенно несчастным, правда?
- Я не намерен обсуждать подобное! - буркнул Август.
- Человек, чувствующий себя счастливым, не пришел бы по объявлению это и есть вторая причина, устраивающая меня. Бабочки летят на огонь, но огонь способен не только сжигать их крылья, иной огонь согревает душу.
- Душа! - Чашка громко опустилась на блюдце. - Да ты проповедник?
- Скорее, наоборот, - усмехнулся старик, - совсем иное.
Он снова подскочил в кресле, легко выпрямился и мгновение спустя оказался у стены с портретами.
- Вы же пришли по делу, а я вас все чаем да разговорами, чаем да разговорами... И обидел, и из себя вывел своей стариковской болтовней - вот досада...
- Чего уж там, - пожал плечами Август. - Пустяки.
- Проходите. Сюда, сюда. Он здесь. Старичок отодвинул висящую на стене тяжелую портьеру и открыл, невидимую ранее, зеленую дверь.
- Здесь то, о чем мы все время говорили.
Посредине небольшой узкой комнаты с просторными светлыми окнами стоял, поднимаясь на трех продолговатых, как у страуса, ножках, голубой рояль. Низкая дверь, ведущая во двор, была приоткрыта.
- Мальчик оставил музыку и убежал в сад, - грустно заметил старичок. Там веселее. Попробуйте!
Август осторожно подошел к инструменту, сел на круглый, вертящийся стул и тоскливо посмотрел на свои грязные руки.
- Не переживайте - к этим клавишам не пристает пыль. Играйте, прошу вас!
Август боязливо нажал на клавиши, отозвавшиеся мягкими звучными голосами, и заиграл что-то простое, доброе, забытое.
- Так-так, - размахивал указательным пальцем, словно дирижерской палочкой, над его головой старичок. - Начинается музыка...
Вдруг он сорвался с места, перелетая на цыпочках через пространство дома, захлопывая по пути двери, и уже кончики его пальцев неуловимым движением отворили входную дверь.
Перед ним стоял низкорослый, рыжеватый мужчина, судорожно прижимая к себе квадратный пузатый портфель с серебряными застежками.
- Вы продаете рояль? - спросил он.
- Проходите, проходите, - замахал руками старичок. - Сюда, сюда. Не споткнитесь о табурет.
