[53]. Футов? Футов? О Господи, тут у нас человек, который измеряет свой рост в футах! В футах! Боже, да вы, должно быть, шутите! Пять футов? Футов? По вашему виду не скажешь, а сколько там вообще было в этом футе? Примерно треть метра. Это так все и мерили – примерно третью метра? Неудивительно, что на Земле все пошло наперекосяк. Слушай, а с чего вы взяли, что этот ваш драгоценный метр такой правильный? Это же просто какая-то там часть расстояния от Северного полюса Земли до ее экватора, которую Наполеон выбрал с бухты-барахты. Это просто металлическая рейка, которая хранится в Париже и чью длину определяет прихоть безумца! Не надо думать, что вы рациональнее, чем те, кто жил до вас. Ой, прошу, перестаньте, я сейчас умру со смеху. Вы не очень-то чтите своих стариков, и мне это нравится. Эй, налейте старому Койоту еще, что вы будете? Текилу, спасибо. И чашку кавы. Ого! Да этот парень знает толк в жизни. Точно: я знаю толк в жизни. И дикие это сообразили, только в этом деле не следует перегибать палку. Они мне подражают, но заходят слишком далеко. Не нужно ходить пешком – можно ездить. Не нужно охотиться – можно покупать еду. Спать каждую ночь на гелевой кровати и стараться, чтобы вместо двух одеял с тобой была парочка молоденьких уроженок. Ой, ой, ой! Ого! Старый развратник! О, уважаемый, это неприлично… Ну а мне годится. Я сплю, может, и не настолько хорошо, но во всяком случае я счастлив. Спасибо, вы не против? Да, спасибо. Хорошо. Что ж, за Марс!
Она проснулась в такой оглушительной тишине, что слышала биение собственного сердца. Она не помнила, где находилась. Но потом память вернулась. Они гостили у Нади и Арта, на берегу моря Эллады, чуть западнее Одессы. Тук, тук, тук. Рассвет, первый проблеск нового дня. Надя что-то строила снаружи. Вместе с Артом она жила на окраине их пляжной деревни в принадлежащем их кооперативу спутанном комплексе домов, павильонов, садов, тропинок. Сообщество из примерно сотни человек, тесно связанное с сотней таких же сообществ. Было очевидно, Надя постоянно улучшала местную инфраструктуру. Тук, тук, тук, тук, тук! Сейчас она строила платформу вокруг зиготской бамбуковой башни.
Из соседней комнаты слышалось чье-то дыхание. Дверь туда открыта. Она села. Окна были завешены, и она шумно их распахнула. Близился рассвет. Повсюду серость и только серость. Комната для гостей. В соседней комнате, куда вела эта дверь, на большой кровати лежал Сакс. Он был укрыт плотными одеялами.
Она замерзла. Встав, прошмыгнула в его комнату. Увидела его расслабленное лицо на широкой подушке. Старик. Она нырнула под одеяла и улеглась рядом с ним. От него веяло теплом. Он меньше нее ростом, маленький и пухлый. Она знала его досконально – еще со времен сауны и бассейна в Андерхилле, а потом по ваннам в Зиготе. Тук, тук, тук, тук, тук. Он шевельнулся, и она обняла его. Он, все еще крепко спящий, прижался к ней в ответ.
Во время эксперимента она была всецело сосредоточена на Марсе. Мишель как-то ей сказал: «Твоя задача – найти такой Марс, который сможет выдержать все». И вид все тех же холмов и впадин вокруг Андерхилла живо напомнил ей о ранних годах, когда за каждым горизонтом лежало что-то новое. Земля. Казалось, Земля все выдерживала. На Земле им не узнать, каково это, никогда. Легкость, близость горизонтов, где все кажется практически в пределах досягаемости, а потом – вдруг открывается широкий простор, когда в поле зрения врывается один из районов Большого Человека: огромные утесы, глубокие каньоны, вулканы размером с целые материки, безумные хаосы. Исполинская каллиграфия ареологического времени. Охватывающие всю планету дюны. Им этого не узнать, это совершенно невозможно представить.
Но она знала. И на протяжении всего эксперимента держала все это в уме, весь тот день, который по ощущениям длился лет десять. И ни мысли больше о Земле. Это была будто уловка, это требовало неимоверных усилий, как если бы ей сказали не думать о слоне. Но у нее получалось. В этом она, со своей целеустремленностью выдающегося отказника, была хороша, это было ее особой силой. Наверное. А потом Сакс подбежал к ней из-за горизонта, крича: «Помнишь Землю? Помнишь Землю?» Это было даже почти смешно.
