Стерн, вахтенный, дернулся в своем кресле, чтобы подняться и объявить по уставу «Капитан на мостике!», но лишь мучительно закашлялся. Лицо его покраснело, из глаз потекли слезы.
— Вольно, Стерн, сидите, — сказал МакГрегор, подходя к центральному пульту. На большом обзорном экране Земля уже была видна как крохотный голубой диск. Вокруг дрожали и мерцали звезды — явление, обычное для земного неба, но совершенно нелепое в космосе, где нет атмосферы. На самом деле атмосфера тут была ни при чем — это барахлил экран. Он имел восьмикратный запас надежности, но кто ж мог подумать, что и этого срока окажется недостаточно… Баффит, второй пилот, дремал у правой консоли, и седой хохолок смешно топорщился над лысым, покрытым пигментными пятнами черепом. Баффит (да и не только он) давно уже жил прямо здесь — ноги у него не ходили совсем, вот и сейчас они были укутаны электрическим одеялом, но руки и глаза все еще вполне справлялись со своими обязанностями. МакГрегор сделал вид, что не замечает его оплошности. Пусть поспит, все равно компьютер держит корабль на курсе.
— Доложите обстановку, мистер Прауд, — обратился он к первому помощнику, исполнявшему ныне обязанности навигатора и связиста. Все эти годы МакГрегор пользовался официальными, уставными обращениями. Его подчиненные могли называть друг друга «Дик», или «Пит», или «старый хрен», но только не он. Когда несколько человек заперты в металлической тюрьме, подвешенной посреди триллионов километров пустоты, и это длится без всяких перемен год за годом, десятилетие за десятилетием — они должны цепляться за что-то, чтобы не свихнуться. И это что-то — дисциплина. Строгое соблюдение устава. Капитан иногда может давать поблажки подчиненным, особенно если это продиктовано состоянием их здоровья, но сам обязан оставаться образцом. Идеалом. Несокрушимым символом порядка, противостоящим жадной пасти безумия.
— Торможение проходит в штатном режиме, сэр, — доложил Прауд. Он сильно шепелявил — в бортовых условиях так и не смогли изготовить нормальный зубной протез, но все уже привыкли. — Расстояние до Земли — четыре и девять мегакилометров. При заданой тяге двигателей расчетное время прибытия…
— Двигатель! — вскинулся со своего места инженер Томлинсон, обводя мостик мутными гноящимися глазами. — Я должен идти чинить двигатель!
— Успокойся, Херби, старина, — ласково обратился к нему кибернетик Браун. — Мы все знаем, что ты в течение пятидесяти лет пытался его починить, но тут уж ничего не поделаешь. И он нам больше не нужен. Мы скоро будем дома.
— Дома, — произнес Томлинсон и почмокал губами. — Я хочу домой.
— Спи, дружище, — Браун помог ему натянуть одеяло.
— Как вы полагаете, мистер Прауд, с такого расстояния мы уже можем связаться через малую антенну? — спросил капитан.
— Не знаю, сэр. Последнюю попытку я предпринял два часа назад, сигнал все еще был слишком слаб. Мы могли бы попробовать направленную связь с другими бортами, но я не знаю их координат…
— Попробуйте еще раз связь с Землей. На частоте Орбиты Главной. Надеюсь, они ее не поменяли.
— Да, сэр.
Узловатые пальцы Прауда несколько раз ткнулись в клавиши. Все остальное делал компьютер — сканировал частоты, ловил несущую, поворачивал антенну, осуществлял подстройку…
— Есть связь, сэр!
МакГрегор резко дернулся к пульту, но тут же поморщился от боли в спине и бережно, словно хрустальный сосуд, опустил свое дряхлое тело в кресло. Из динамика доносился приглушенный голос диспетчера, говорившего с каким-то бортом. МакГрегор дождался, пока они закончат.
— Орбита Главная — космический крейсер «Доминатор», — твердо произнес он в микрофон. — Идем торможением к Земле, негускорение один и два, рассчитываем выход на эллиптическую орбиту апогей пятьсот перигей триста восемьдесят. Расчетное время прибытия… — он покосился на экран навигатора — двадцать пять часов.
Полуминутная пауза. По сравнению со звездными масштабами, пять мегакилометров — пустяк, и все же сигнал должен проделать путь туда и обратно…
— «Доминатор» — Земля Дальняя, — откликнулся наконец динамик недовольным голосом. — Почему используете неверный позывной?
