Голубая дама - страница 19

Демонстрируя книги, офеня густо рассыпал поговорки: «Кто грамоте горазд, тому не пропасть», «Кто книжно учен, у того ум точен». И было очевидно, он знает, кому что можно предложить.

Увидев нас, люди почтительно расступились и отошли. И здесь у самого мешка с книгами я приметила господина Зарицына. Он перелистывал небольшой томик в коричневом переплете и ничего не видел вокруг или показывал, что не видит. Я, естественно, также не выказывала к нему никакого внимания. Мало ли мелких чиновников вынужден принимать муж. Этого лекаря я могла и забыть. Но Аврора, которая уже была знакома с Юрием Тимофеевичем, не упустила случая съязвить.

— Бонжур, мосье Зарицын, — невинно вымолвила она и сделала глубокий реверанс.

— Здравствуйте, — чуть оторвавшись от книжки, коротко ответствовал он.

Не скрою, непочтительность лекаря затронула меня. Однако, показав полное безразличие, я отвернулась.

Но Аврорка не унималась.

— Позволено ли узнать, что вас столь заинтересовало? — кивнула она на книгу.

— Стихи, сударыня, — неохотно вымолвил Зарицын.

— Нельзя полюбопытствовать, чьи?

— О, они не стоят вашего внимания, — все так же сухо ответствовал этот невежа. И обернулся к офене:

— Сколько с меня?

Офеня глядел на него заговорщицки, мнилось, вот-вот подмигнет:

— Три рубля. На такой товар потребен навар.

Господин Зарицын рассчитался и, не то поклонившись, не то кивнув нам, ушел.

Аврорка с важным видом перебрала несколько книг и нежданно обратилась к торговцу:

— Нет у тебя еще такой, как взял этот господин?

Офеня наметанным своим глазом окинул розовую красавицу и, видимо, понял, что ее коварство не может распространяться далее женских чар.

— Рылеева нет-с, — тихо сказал офеня. — А вот «Полярная звезда» имеется.

Аврорка заявила, что ей нужен именно Рылеев. Мы купили по нескольку книг, в том числе, конечно, снотолкователи, любовные романы и стихи.

Когда уходили, я случайно обернулась и увидела, как один горный офицер (не знаю даже его имени, но лицо, худощавое и умное, приметила давно) держал в руках книжку «Полярной звезды». Взгляды наши случайно встретились, и он проворно сунул книжку в карман.

Невольно я задумалась. Далеко упрятал царь крамольников, но ни сам он, ни господин Бенкендорф с его отделением не могут спрятать в той же тюрьме на болоте крамолу.

— Так вот что он приобрел — Рылеева, — защебетала Аврорка, прервав мои размышления. — Это же тот самый, которого никак не могли повесить.

Я тоже слышала, что Рылеев и другой бунтовщик сорвались с петли и поэт якобы сказал: «Я счастлив дважды умереть за отечество!» Но трактовать о сем с Авроркой мне почему-то не захотелось. Я только сказала:

— Да, тот самый. Он известный стихотворец.

Аврора заговорила вдруг о странном господине Зарицыне.

— Вот, видишь лес, — сказала она. Бор стоял на горе темной стеной. — Хочется туда заглянуть? Правда? Ведь правда?

И боязно немножко, и тянет немножко. Оттого поэты в пьесах своих и именуют бор таинственным. Вот так и он, господин Зарицын. Есть в нем какая-то тайна.

Я рассмеялась.

— Дитя ты, Аврора. Дитя и фантазерка.

— Время покажет, — с важностью и даже покровительством в голосе возразила девушка. Чуть спустя добавила: — И я даже не узрела здесь ничего смешного.

Это было все ж таки комично, и я не сдержала улыбки.

— Не считай меня ребенком, — возмутилась Аврорка. И по-детски надула свои пухлые губки.

Я сделала над собой усилие, чтобы стать серьезной.

— Этот господин, — возразила я, — натурально большой оригинал. Но оригинальность его отнюдь не того свойства, какого хочется романтическому твоему воображению. Скучая в нашей глуши, ты его сочинила, стремясь превратить коллежского секретаря в Бову-королевича.

— Майн гот! Он и есть Бова-королевич, — упрямо стояла на своем Аврора.

— Будь по-твоему. Только позволь дать совет: не торопись, не путай грубость и невоспитанность с тонкостью и таинственностью.

— А ты, — с запальчивостью возразила Аврорка. — А ты… ежели у кого недостает почтения к вашим превосходительствам, не полагай сие за последнюю низость.

Впервые за время нашего знакомства и сердечной привязанности Аврора смутила и возмутила меня. Вот она, оказывается, какова, эта немочка. Вот как смотрит она на меня!