С дерева раздался резкий крик. Потом все услышали громкое шуршание — сержант быстро лез к предмету, который увидел.
— Не волнуйся, дорогая, — сказал Роберт Ситон жене. — С молодым человеком будет все в порядке. Это крепкий старый каштан.
— Но он так высоко залез.
Можно было подумать, что супруги обсуждают подвиг своего восемнадцатилетнего сына.
— Я достал ее, сэр! — крикнул сержант сверху. Кряхтя, он начал спускаться. Потом раздалось приглушенное проклятие и громкое «Осторожно внизу!». Что-то падало сквозь листву, задевая ветви. Мара тихо вскрикнула. Роберт Ситон сжал руку жены. В следующий миг округлый предмет, похожий на огромный раздутый орех, запрыгал по траве и подкатился к ногам Реннела Торренса.
— Неуклюжий осел! — прорычал Блаунт.
Торренс взглянул на предмет у своих ног. Трубка выпала у него изо рта. Он весь задрожал, машинально закрываясь от неожиданного зрелища руками, потом отбежал на несколько шагов, и у него началась сильная рвота.
— Ч-что это? — закричала Мара.
Суперинтендант подошел к предмету на траве, взял его за волосы и показал им всем. Это была отрубленная и разлагающаяся человеческая голова.
— Кто-нибудь узнает ее? — спросил он деловым тоном клерка из бюро находок.
Несколько мгновений длилось тягостное молчание. Потом Лайонел Ситон спокойно сказал:
— Она не очень хорошо сохранилась, конечно. Человек был похож на тебя, папа.
— Нет! Не похож, не похож! — Голос Мары Торренс перешел в долгий хриплый вопль. Миссис Ситон подошла к девушке и дала ей несколько сильных пощечин. Вопль резко оборвался. Дженет неуклюже обняла заплакавшую Мару.
Поэт приблизился к суперинтенданту Блаунту.
— Это невероятно, — пробормотал он.
— Что невероятно, сэр?
— Это мой брат. Мой брат Освальд.
— Он же был мертв, отец, — сказал Лайонел. — Я хотел спросить…
— Теперь уже так или иначе он мертв.
Послышался голос сержанта Бауэра:
— Виноват, сэр. Сетка выскользнула из руки, зацепилась за ветку, и голова вывалилась прежде, чем я смог…
— Не важно, Бауэр. Она уже достаточно повреждена.
Блаунт задумчиво поглядел на лицо, изуродованное разложением, исклеванное птицами. Грязные лоскутья кожи — все, что осталось от шеи, — свисали слева от подбородка, на котором еще был виден ясный след длинной резаной раны, начинавшейся от левого уха.
Суперинтендант вновь повернулся к Роберту Ситону:
— Не найдется ли у вас оберточной бумаги и коробки из-под шляпы?
Глава 7
Признание Дженет Ситон
— Значит, еще по одной причине могли отсечь голову, — сказал Найджел.
— Чтобы скрыть, как он был убит? Хм… Не вижу, что это нам дает.
— Сужает поиски оружия, — предположил Найджел.
— Это можно было сделать любым острым инструментом. По характеру раны, я думаю, многого не узнаешь — прошло столько времени.
— Безусловно. Но раз уж убийца нанес такую рану, то можно предположить, что он отделял голову по ней, а не выше или ниже. Ты прояснил, я надеюсь, вопрос с бритвой?
— Да. Мистер Ситон и его сын используют безопасные бритвы. Финни Блэку бриться не надо. У мистера Торренса опасная бритва.
— Правда?
— Да, но отрезать можно любым острым лезвием — кухонным ножом, например.
— Наверняка нет, Блаунт. Все говорит о том, что Освальд Ситон был очень осторожен, когда возвращался сюда. Он мог предполагать, что его встретят здесь с острым ножом, а не хлебом-солью.
Мужчины разговаривали в номере суперинтенданта Блаунта в гостинице Хинтон Лэйси. Шел к концу день, когда нашли голову.
Найджел продолжал:
— Освальд вернулся в Плэш Медоу украдкой. Согласен?
— Да.
— Теперь о том, что произошло десять лет назад. У полиции ведь не было к нему претензий?
— Не было.
— Тогда что могло заставить его покинуть Англию? Он сбежал, разыграв, и очень убедительно, самоубийство. В любом случае — а редактор «Редкоут газетт», конечно, это подтвердит — Освальд не тот человек, который расстанется с деньгами, положением и всем прочим просто так, без сильного нажима с чей-либо стороны. Это была мерзкая, изворотливая личность. Он выкрутился бы из какой угодно ситуации, сказал мне мистер Кили, а если бы его загнали в угол, стал бы драться.
— Очень может быть. Но какое это имеет отношение к орудию убийства?
